⇐ предыдущая статья

в оглавление

следующая статья ⇒

11.11. Остров мертвых

…Теплая компания из четырех человек расположилась на отдых у костра. Композиция пейзажа построена так, что люди как будто находятся на носу корабля, омываемого Камой. «Остров-корабль» четко ориентирован живописцем на кафедральный собор, виднеющийся почти на горизонте. В левом углу изображены еще два храма, Петропавловский и далее – Богородицкий. Городская панорама – как на параде, автору хотелось показать самые красивые постройки и самую длинную улицу с каменными домами. Ну, а по «главной улице» Перми, реке Каме, плывут корабли и лодки, опять же всех возможных типов, какие существовали на то время. Тут и лодки весельные, и парусные, а мимо острова шлепает колесами пароходик с красной трубой и российским триколором на корме.

Надвигается вечер… Люди у костерка заняты своим делом. Мальчик подкидывает дрова, поддерживает огонь, мужчина в картузе прикуривает от головешки, две женщины беседуют друг с другом, а полулежащий юноша в белой рубашке задумчиво смотрит вдаль, заслушавшись песнями, которые доносятся с лодки, проплывающей мимо, с двумя парочками. На платке, разложенном вместо скатерти, поблескивает в приближающихся вечерних сумерках графинчик, тут же стопочки. Никто никуда не торопится, в воздухе царит элегическое, патриархальное настроение.

Художнику, чувствуется, не хватает мастерства при прорисовке фигур, передаче света. Но передать настроение, создать эффект контраста автору удалось. Темнеющий «корабль» острова, уже почти погруженный в сумрак, словно врезается в сияющую зеркальную гладь реки, в которой отражается высокое небо, и весь небосвод в чудесном предзакатном свете…

«Вид Перми» – так называется это произведение неизвестного художника начала 19-го века (из фондов Пермского краевого музея) – написан с острова, который находился прямо напротив Мотовилихинского завода. И не знают счастливые участники этой пермской идиллии, что мирная жизнь совсем не уготована их потомкам, а город ждут тяжкие испытания… Да и сам остров будет «приговорен».

 

Сейчас пермского острова Буяна нет, он исчез в пучине вод, после того, как в 1954 году была введена в действие Камская ГЭС. Ушел в небытие остров – и унес с собой тайны, которые окружали его во все времена. Особенно много легенд, а то и страшных историй, рассказывали об этом острове в ХХ веке.

 

 

С 1918 года над Островом зазвучала другая музыка, далеко не пасторальная. Образованным обитателям благословенной Перми вспоминался сюжет популярной в начале ХХ века картины Беклина «Остров мертвых». На ту же тему написал поэму Сергей Рахманинов, чутко уловивший приближение грозы и передавший через музыку предчувствие кары над человечеством.

Дурная слава покатилась в местном народе об острове посреди Камы. Темные дела вершились на этой полоске земли. Говорили, к примеру, что в июне 1918 года большевики вывезли сюда последнего императора, Михаила Александровича Романова, который жил в Перми на положении ссыльного, и расстреляли его вместе со слугой. (Эта версия не подтвердилась).

В советское время находились люди, ветераны партии и революции, которые гордились своим участием в кровавых операциях. Поднимем из архива воспоминания М.Ф. Горшкова-Касьянова (1894–1980), который в 1918 году был сначала председателем Усольского ревкома, затем членом Пермского горисполкома и заведующим горфинотделом. В них описывается характерная ситуация, когда тов. Горшкову (вот уж истинно: его хоть кем назови…) довелось исполнить роль палача:

«…Вспоминается несколько фактов, как мы вчетвером: Колпащиков Иван, Зенков Иван, Сицилицын Александр и я увезли на маленьком пароходике 12 человек арестованных, бывших полицейских (на самом деле среди их жертв были люди разных профессий, в том числе рабочих – В.Г.), вверх по Каме и на двух островах расстреляли там… Еще (в другой раз) белых офицеров расстреливал за рекой Гайвой, в землянке…

Почти перед самым отступлением наших войск мы с Колпащиковым расстреляли бывшего начальника завода (Мотовилихинского – В.Г.), его сына офицера (нашли у них пулемет) и еще инженера Иванова, зав. снарядным цехом № 3 – как служившего в охранке. Все это мы делали по решению ЧК и Мотовилихинского ревкома».

Мемуарист имеет в виду декабрь 1918 года, когда случилась знаменитая «пермская катастрофа», стремительный захват города колчаковцами; упоминаемый в тексте И. Колпащиков – участник похищения и убийства великого князя Михаила Романова. К бессудной казни Михаила Александровича Романова Горшков «пририсовал» несколько выдуманных деталей, явно с одной целью: чтобы придать вид законности расправе над двумя гражданами свободной России, которые хотели жить в полном соответствии с ее новыми законами и указами:

«… Я был вызван в горсовет. А. Белобородов (председатель Уралсовета – В.Г.) в присутствии Мясникова, Зорина и Лукоянова, вручая нам решение совета, сказал: «Михаила Романова нужно эвакуировать в «Мотовилихинскую тюрьму» – это островок против завода, где расстреливали контрреволюционеров. Мне с Шамариным было ясно, что мы выполняем волю народа. Через час приговор был приведен в исполнение. Этим самым предотвратили кровопролитие, которое готовила буржуазия Урала и верный Михаилу седьмой полк. Но буржуазия не сдалась…». (ПЕРМГАНИ, ф.90, оп.2, д.Г-19, л. 52–53).

Текст Горшкова примечателен и тем, что он явно преувеличивает свою роль в истории. Если ему верить, то на свет появляется уже третий по счету убийца «последнего Романова» (до этого появились «признания» мотовилихинских боевиков А. Маркова и Н. Жужгова). Фамилии большевиков, однако, Горшков приводит реальные, и об острове уже привычно упоминается как о неофициальной «тюрьме». Ветеран партии также пытается убедить новые поколения, что большевики предотвратили кровопролитие, а на самом деле развязали его. Гражданская братоубийственная война заполыхала и охватила всю страну…

Все больше документов появляется о том, что в годы гражданской войны чекисты использовали остров возле керосиновых складов Нобеля как место казни. Вот выписка из протокола допроса свидетелей в Мотовилихе. Документ хранится в ГАРФ (Ф. 9440. Оп. 1. Д. 1. Публикуется по книге «Красный террор на востоке России в 1918–1922 гг.». М., 2006).

«Дежурный товарищ (т.е. заместитель) прокурора Пермского Окружного Суда С.А. Алешинский 10 февраля 1919 г., вследствие личного предписания господина прокурора, опрашивал нижепоименованных, явившихся в канцелярию прокурора, и они показали следующее:

«Я Герасим Логинович Бородулин, проживаю в городе Перми по Ильинской улице, дом № 4. Летом и осенью 1918 г. я служил машинистом на принадлежавшей Мотовилихинскому заводу и его управлению моторной лодке «Шрапнель». С половины сентября и по 6 октября я 4 раза получал от своего начальства, заведующего хозяйственной частью Мотовилихинского завода Глинкова предписание предоставить «Шрапнель» в распоряжение Мотовилихинской Чрезвычайной Комиссии, которая брала мою лодку всего 4 раза. В какие числа это было, я теперь не помню, но в последний раз это точно было 6 октября. Обыкновенно лодка требовалась или поздно вечером или рано утром, как это было 6 октября. Вооруженный конвой, человек из 15 солдат, имевший при себе, кроме ружей, еще и лопаты, сажал в лодку также человек по 15 арестованных, коих мы и отвозили к острову, находящемуся напротив склада Нобель, повыше Мотовилихи. Там мы становились на якорь в некотором расстоянии от берега, после чего арестанты увозились на остров по 2 в гребной лодке. На берегу, спустя некоторое время, слышались 2 выстрела, после чего лодка возвращалась за новыми жертвами. Все расстрелянные оставались на том острове, и, вероятно, их зарывали расстреливавшие. Назад расстрелянных мы уже не увозили. Среди расстрелянных таким образом 46 человек за все мои 4 поездки были люди, судя по наружному виду, разных сословий. Были и интеллигентные, были и крестьяне, но духовенства и женщин не было. Из Перми мы никого не возили. Посадки в лодку арестантов всякий раз делались в Мотовилихе.

Из расстреливавших арестантов я знаю только Ивана Васильевича Зенкова, бывшего председателя Мотовилихинской «чрезвычайки», потом ставшего начальником мотовилихинской милиции. Красноармейцев из этой команды я не знаю никого. Из расстрелянных я также никого по фамилии не знаю».

Второй свидетель – Павел Федорович Гомзиков, живший в Мотовилихе по 1-й Луговой улице в доме № 9, служил рулевым на той же моторной лодке «Шрапнель». Он полностью подтвердил показания Бородулина. По существу дела добавил описание одного из расстрелянных: высокого черного сутуловатого человека в очках, котелке и черном драповом пальто.

Когда Бородулину и Гомзикову показали фотографию заместителя председателя Пермского Окружного Суда Александра Александровича Гилькова, «… оба они признали по ней того сутуловатого высокого черного человека, который был расстрелян в 1-ю их поездку в сентябре месяце». Имеется в виду поездка на «Шрапнели», курсом – на остров мертвых…

 

ОСОБЫЙ СЛУЧАЙ (ПОБЕГ)

Спустя два месяца, при дознании 16 апреля 1919 г., тот же машинист моторной лодки Герасим Логинович Бородулин, 35 лет, прибавил новые сведения о поездках на «Шрапнели» к острову. В разговоры вступать как с арестованными, так и с конвоирами ему не приходилось, потому что около него оставался часовой с револьвером в руке и следил за каждым движением. Во время третьей поездки арестованных увезли уже на остров, все, как и прежде. «Шрапнель» стояла на якоре, а увозили приговоренных мелкими партиями, на гребной лодке.

Вдруг у конвоиров возник переполох, началась беспорядочная стрельба. Уже темнело. Палачи прибежали на «Шрапнель», схватили сигнальный мачтовый фонарь и потом долго искали кого-то, обшарив весь остров. По возвращении конвоя обратно в Мотовилиху Бородулин из обрывков разговора понял, что убежали арестованные, не больше трех человек.

Кому-то, значит, повезло. Не смирившись с участью бессловесных жертв, обреченных на заклание, смельчакам удалось сбежать от потерявших бдительность палачей, которые, уверовав в свое всевластие и вседозволенность, позволили себе слегка расслабиться. Они явно не ожидали такой дерзости от арестантов.

Была еще одна попытка побега. О ней мы узнаем из свидетельских показаний Павла Федоровича Гомзикова, 30-летнего рулевого той же моторной лодки. Протокол дознания составлен 16 апреля 1919 г. (Бородулин подтвердил его показания):

«…Когда мы подплыли к острову и стали на якорь, то, как всегда, конвоиры приступили к перевозке арестованных в гребной лодке на остров. В один из таких рейсов, когда лодка с арестованными и конвоирами уже подходила к берегу, один из заключенных выскочил в воду с намерением скрыться, но конвоиром был ранен, извлечен из воды и уведен в лощину острова под руки… Место стоянки на якоре лодки «Шрапнель» я хорошо заметил и могу указать». (Протокол допроса от 22 мая 1919 г.).

 

УБИЙСТВО БЕЛОГОРСКОГО НАСТОЯТЕЛЯ

Благодаря неизвестным ранее архивным документам, или, другими словами, по вновь открывшимся обстоятельствам, мы можем теперь установить с большей степенью достоверности то, где и как закончилась земная жизнь архимандрита Варлаама (Коноплева), первого настоятеля Белогорского Свято-Николаевского мужского монастыря, причисленного к сонму православных святых.

7 июня 1919 года (незадолго до захвата Перми красными) административный судья по Пермскому уезду И. Кравченко, выступивший в качестве судебного следователя, допросил в качестве свидетеля 33-летнего белогорского иеромонаха Петра (в миру Григория Турпанова (?). Отец Петр жил то на Белой горе, то в Перми, на Белогорском подворье по Петропавловской (Коммунистической) улице. В августе он находился как раз на подворье, когда к ним приехал с Белой горы делопроизводитель монастыря иеромонах Илья и рассказал, что 13 августа о. Варлаам был арестован большевиками в монастыре вместе с другим иеромонахом о. Вячеславом. Увезли их сначала в Юго-Осокинский завод, где допрашивали в исполкоме, а затем перевезли в г. Осу.

Когда о. Илья приехал в Осу, чтобы отыскать следы о. Варлаама, ему долго отказывались сообщать, но 16 августа один из чекистов сказал ему, что о. Варлаама накануне отправили в г. Пермь на пароходе «Ныроб». Далее о. Петр рассказывает:

«В Перми мы с о. Ильей тотчас предприняли розыски о. Варлаама, причем я отправился по местам заключения, а о. Илья пошел в Чрезвычайную комиссию. Однако в местах заключения, которые я обошел почти все, о. Варлаама не оказалось, в ЧК же о.Илье сказали, что ничего не знают. В тот же день о.Илья пошел на Истоминскую пристань в Перми и стал расспрашивать там служащих…»

Упомянутая пристань находилась на берегу Камы, принадлежала небольшому торгово-пассажирскому пароходству А.И. Истомина. Его пароходы совершали по два отправления ежедневно по маршрутам Пермь-Оханск и Пермь-Оса. Нужно отметить, что розыски монахи предприняли энергичные и быстрые. Ими овладело сильное беспокойство, но мрачные мысли они старались отгонять, пока не узнают всей правды. При этом они, конечно, понимали, что рискуют своей жизнью, но о спасении своей шкуры белогорским братьям совсем не думалось.

И вот в полном мраке глухого молчания и безвестности появился первый лучик. Один из служащих на пристани сообщил под секретом, что о. Варлаам вместе с двумя духовными лицами (один из которых был иеромонах Вячеслав, имя другого установить не удалось) был привезен на пароходе «Ныроб» в Пермь. А затем «в тот же день был пересажен красноармейцами на буксирный пароход «Союз», принадлежащий Балашевой, и увезен вверх по р. Кама по направлению к с. Левшину…»

Получив эти важные сведения, отец Илья бросился обратно в ЧК, чтобы взять там пропуск и разрешение на свидание с о.Варлаамом – «где бы он его не нашел» и поехал его разыскивать. Свидание их состоится. Но уже только на небесах. Отец Илья также был расстрелян большевиками в Осе.

Но это случится позже. А пока белогорский монах упорно идет по следу отца Варлаама. В Перми его не видели, по словам отца Петра, трое или четверо суток. За это время он побывал в Левшино, затем в Усолье, далее на Губахинских копях и других местах, но все безрезультатно – ни следа.

Вернувшись в Пермь, о. Илья вновь идет на Истоминскую пристань, то есть, в начальный пункт, откуда пытался пройти по лабиринту, заведшему его в тупик. Попытка оказалась полезной: со второго захода тот же служащий, с которым монах уже беседовал, видимо, решился и сообщил ему, тоже под страшным секретом, следующее:

«Часа через два после отхода парохода «Союз», на котором увезли о.Варлаама и двух его товарищей, красноармейцы, сопровождавшие пароход, вернулись назад, и похваляясь, рассказывали: «Хорошо мы разделались с длинногривыми (длинноволосыми), так им и надо!».

Вскоре появился еще один свидетель. Отец Петр вспоминает, что к ним на подворье пришла женщина, служившая поломойкой, звали ее Варвара Зырянова. Она возвратилась после побывки на родине, в Усть-Гаревской волости Пермского уезда. Варвара спросила отца Петра:

«Что, отец Варлаам убит?»

И потом убежденно повторила, что батюшка убит, а знает она это от родственника, который состоит служащим на том самом пароходе «Союз» и был очевидцем убийства. Из рассказа Зыряновой выяснилось, что пароход с арестованными, отойдя от Перми, дошел до Мотовилихинского острова. Тут все и произошло. Читаем показания:

«…Красноармейцы-конвоиры расстреляли о. Варлаама, о. Вячеслава и третьего священника тут же, на пароходе, затем привязали к ним что-то чугунное и трупы спустили в реку Каму…»

Еще один белогорский монах, Авксентий, живший в те дни на подворье в Перми, рассказывал отцу Петру о своей поездке в Осу, в мае того же 1919 года. Ездил он туда, чтобы разыскать и откопать труп погибшего от рук большевиков иеромонаха Иосафа. В Осе один служащий парохода Истомина также рассказал ему о смерти о. Варлаама, последовавшей при обстоятельствах, уже нам знакомым. Но служащий тот дополнил свой рассказ такой подробностью:

«…Товарищей Варлаама убили сразу, а его самого еще добивали и били прикладами и кололи штыками…»*

В драматической истории гибели отца Варлаама и его товарищей некому было их отпеть в момент гибели. Но теперь в православных святцах есть дата 25 августа – день поминовения святого преподобномученика Варлаама и белогорских монахов…

*Примечание. В книге «Свет Белой горы» В. Гладышева, А. Кудриной (П., 2001) приводятся разные версии того, где могли захоронить останки о. Варлаама. Называются и берег Камы (якобы тело удалось выловить), и Егошихинское кладбище (предположительные сведения об этом получил и описал настоятель монастыря Варлаам-Второй (Передернин). В издании «Величие и трагедия Уральского Афона» В. Вяткина (П., 2000) критически рассматривается одна версия, появившаяся после видения духовной дочери белогорского новомученика. Точного места никто назвать не смог.

 

КРАЙНЯЯ СТЕПЕНЬ НЕЧЕЛОВЕЧЕСКИХ МУЧЕНИЙ

В те же полгода, когда Пермь находилась во власти колчаковцев и проводилось расследование массовых убийств, учиненных большевиками, начальником милиции Мотовилихинского завода Пермского уезда был составлен рапорт об обнаружении трупов людей, уничтоженных большевиками. (ГАРФ, Ф. 9440. Оп. 1. Д. 3).

«Экстренно. 19 апреля 1919 г. № 1632. Судебному Следователю Пермского Окружного Суда по важнейшим делам.

…Сообщаю, что сего числа, на острове, вблизи керосинового склада братьев Нобель, при раскопках, из 2 ям было извлечено 18 неизвестных трупов людей, убитых большевиками. Трупы в настоящее время находятся в анатомическом покое при кладбище Мотовилихинского завода».

К этому прилагается заключение судебно-медицинской экспертизы относительно причины смерти 19 человек, найденных 19 апреля 1919 г. Труп 19-го человека был выловлен в том месте, где, как показали очевидцы, чекисты топили людей. (ГАРФ Ф. 9440. Оп. 1. Д. 3). Пермский уездный врач Уткин констатировал:

«…Причиной смерти № № 2-8, 11-13 и 19 стали удары тупым предметом, причем представляющим крайнюю степень нечеловеческих мучений. № 9 и 10 были неоднократно биты, а затем задушены. № 14 убит разрывной пулей. № 15, 16 и 18 убиты огнестрельным оружием…».

 

ЧТОБ СКАЗКУ СДЕЛАТЬ БЫЛЬЮ…

В 1920-е годы на острове устроили тир, а в 1930-е годы, при Сталине, когда возникла необходимость «разгрузить» тюрьму, сюда вновь стали привозить приговоренных к смерти – по накатанному маршруту. Здесь, на бывшем стрельбище, их кончали…

В годы перестройки появились свидетели, которым захотелось поделиться такими знаниями, о которых долгие годы приходилось молчать, в противном случае можно было «загреметь под фанфары». В конце 1980-х в пермское общество «Мемориал», а затем в редакцию газеты пришли старые мотовилихинцы В.В. Мальцев, в годы молодости служивший в ОГПУ, пермский пенсионер Е.А. Харин. Последний рассказал о том, что они с приятелями видели на острове. Затем этот энергичный старичок принес карту-схему острова, выполненную на обороте старой кухонной клеенки, на которую он старательно нанес все объекты: высокая опора электросети, дом бакенщика, ряды колючей проволоки (по состоянию на 1940-е годы и на начало 1950-х), ворота, караульное помещение, избушка для пыток (так подписано), траншеи, ряды могил. Расстояние до берега (левого) – около 300 метров…

Старику не давала покоя тайна, которой он владел. Он пришел еще раз, принес список людей, всего восьмерых, которые также, как и он, бывали в детстве или юности на острове, и видели все эти объекты. Некоторых из них журналистам удалось отыскать и побеседовать, но подтвердить сказанное их знакомым они отказались…

Пораженный их отказом говорить на «запретную тему», старик написал: «…Эти люди должны помнить все безобразия, но видимо, память оказалась слаба, но мне кажется, что это забыть никак нельзя. На моей схеме нет еще одной детали, которую я забыл нарисовать, это что-то вроде тира, прямо среди захоронений. Бывали случаи, пули прошивали обшивку трамвайчиков (плывших по реке). Мишени были разные: человек по пояс, голова в немецкой каске, круги, а ограждение – простые деревянные щиты, и пули, видимо, проходили сквозь доски…»

«Мы рождены, чтоб сказку сделать былью», – так пела советская молодежь, ничего не ведая, слепо и искренне веря в идеалы справедливого общества, которое они обязательно построят. Их отцы сделали сказочный камский остров Буян страшной былью, местом казни, секретным лобным местом.

Может, и вся афера с гигантской гидроэлектростанцией была затеяна для того, чтобы скрыть следы преступления, спрятать концы в воду? Слишком смелая мысль, скажете вы,.. но что-то в этом все же есть…

 

Автор выражает признательность за содействие при подготовке публикации сотрудникам Государственного архива РФ, ГОПА Пермского края, Пермского краевого общества «Мемориал», сестрам Ново-Тихвинского женского монастыря Екатеринбургской епархии.

 

Поделиться: