⇐ предыдущая статья

в оглавление

следующая статья ⇒

11.16. Почерк с наклоном влево

А ведь еще совсем недавно о репрессированном секретаре пермского комсомола Александре Кобелеве почти ничего невозможно было найти – ни в архивах, ни у бывших товарищей по комсомолу. Образца почерка Кобелева не оказалось даже у родных (в Перми жил его сын, в Свердловске – сын и дочь, которые практически не знали своего отца, расстрелянного в январе 38-го). Первый раз я увидел строчки, написанные рукой Кобелева, в архивном деле КГБ...

У него был необычный почерк, убористый, четкий, с резким наклоном влево, а не вправо, как у большинства людей. Такой почерк, говорят графологи, свидетельствует о своеобразии натуры, об упрямстве и упорном характере. Этим упрямым почерком были написаны... показания на самого себя.

Обвинялся Кобелев Александр Николаевич, бывший секретарь Пермского горкома ВЛКСМ, в том, что был знаком с «врагами народа» и «шпионами иностранных разведок» из Коммунистического Интернационала молодежи; признавался, что был вовлечен бывшим секретарем Свердловского обкома ВЛКСМ К. Ковалевым в «контрреволюционную террористическую организацию».

Не сразу, спустя полтора месяца после допросов с пристрастием, он «признался», что и сам участвовал в этой организации, вел разговоры о смещении товарища Сталина, пропагандировал взгляды «правых отщепенцев» Бухарина, Рыкова. Имел и общее задание – «ослаблять пермский комсомол». Известно, как «выбивались» такие показания. Шито белыми нитками и все «комсомольское дело» о «косаревской банде» и т. д.

Нам важно понять, насколько сильны были сомнения комсомольского вожака в правильности сталинского курса, какой выход имели эти колебания и подозрения, переходившие порой в прозрения. Ведь и сам Александр Кобелев писал о «счастье жить в сталинскую эпоху» и ему приходилось ставить перед комсомолией Перми задачи по борьбе с «врагами народа».

О нем можно сказать: продукт своего времени. Понять суть клубка противоречивой жизни комсомольского организатора тех лет нам помогут новые данные о его судьбе. Ведь как только появились о Кобелеве первые публикации – пошли письма. И встречи самые поразительные, немыслимые ранее.

Например, удалось найти племянницу А. Кобелева. Лидия Михайловна Попкова жила одно время по соседству со старшим сыном Кобелева – Валерием Александровичем. Жили рядом – и не подозревали об этом, ведь последний раз они виделись более полувека назад, когда Валерию было лет пять-шесть. А потом их жизнь разбросала по разным местам.

– Мне было 15 лет, когда арестовали дядю, – рассказывала Лидия Михайловна при встрече. – Я жила в их семье еще за неделю до ареста. Как я в семье их оказалась? Голодно было жить в деревне. Я и написала в Пермь: плохо, мол, живем. Дядя Шура тогда и сказал: «Пусть Лида приезжает к нам».

Она многое помнит, племянница секретаря. Помнит, как бабушка говорила сначала, что ее сын будто бы осужден за шпионаж, за то, что работал с немцами. Потом им сообщили, что умер Кобелев в заключении, в Новосибирске (существовал перечень болезней, всего 47, от которых, якобы, умирали узники и ссыльные)... Сына своего Лидия Михайловна назвала Александром.

«С великой радостью и с болью великой прочитала я о Саше Кобелеве, – написала Мария Николаевна Бабинцева.– Мы с ним работали в горкоме комсомола. Это был честный и очень целеустремленный человек... Теперь надо восстановить справедливость и в отношении тех, кто оклеветал Александра Кобелева. Я знаю, что донос на него писала С-на, тогда тоже работавшая в комсомоле. Фотография этой «соратницы», отличницы учебы висит на стенде музея... Нельзя это так оставить, несправедливо...».

…Еще письмо, на этот раз из Свердловска, города, где 13 января 1938 года оборвалась жизнь Александра Кобелева. Младший его сын Э.А. Кобелев сообщает, что места захоронения отца по-прежнему не удается найти, но фамилия А.Н. Кобелева занесена в мемориальный памятник, созданный в Свердловске-Екатеринбурге на 12-м километре Московского шоссе.

В начале девяностых встретились все его пермские родственники, чтобы посетить последнее место в Перми, где содержался Александр Кобелев. После ареста в июле 37-го его поместили во внутреннюю тюрьму НКВД, размещавшуюся тогда на ул. Кирова (ныне – здание администрации Ленинского района). Мрачное зрелище предстало перед нашими глазами. В те страшные годы подвал был набит арестованными, как бочка сельдью. Дышать было нечем. Об этом рассказывала мать Александра, добившаяся единственного свидания с сыном.

В тусклом свете лампочки пытаюсь разглядеть, может, остались на стенах какие-то надписи. Какое там – все закрашено, зацарапано. Обратили внимание на особое отделение, зарешеченное, находиться в котором можно было только сидя. Для зверя, собаки? Или для наиболее неспокойного арестанта?

Выбрались после «экскурсии» на свет божий. Стоим, молчим, приходим в себя. Валерий Александрович идти не может – сердце... Вскоре после этого Кобелев-младший скончался.

Всех нас тогда покоробило намерение чиновников-хозяев помещения приспособить подвалы под столовую. И в самом деле, столовая действовала в этом подвале много лет. Неизвестно, что чувствовали те, кто приходил сюда обедать…

Валерий Александрович вспоминал, что в последней их квартире, в Доме чекистов, в кабинете отца он видел длиннополую шинель, островерхий шлем, буденовку, бинокль и кобуру. Конечно, был у него и значок «Ворошиловский стрелок». Спрашивается, зачем Саше было хранить шинель, буденовку – ему, не воевавшему в гражданскую (год рождения 1908)?

Секретарь был романтиком и идеалистом. И кобура, найденная у него в платяном шкафу, была пуста...

 

На снимке: таким был Александр Кобелев в дни комсомольской юности (фото из семейного архива В.А. Кобелева).

 

Поделиться: