| ⇐ предыдущая статья | в оглавление | следующая статья ⇒ |
11.7. Гейденрейх Екатерина Николаевна (Никодимовна)
На здании Пермского хореографического училища (ул. Коммунистическая, 18а; Примечание: 16 июня 2009 г. улице Коммунистической возвращено историческое название улица Петропавловская) висит мемориальная доска с портретом знаменитой балерины. Текст гласит: «Екатерина Никодимовна Гейденрейх (1897–1982) – основатель и первый художественный руководитель Пермского хореографического училища».
История о том, как жили в годы эвакуации на Урале артисты знаменитых ленинградских театров, известна во многих подробностях, документах и судьбах. В те же годы в Прикамье работала известная советская балерина и педагог Екатерина Николаевна (по паспорту у нее отчество Никодимовна, но оно ей не нравилось) Гейденрейх. Этой женщине суждено было сыграть заметную, поистине историческую роль в создании пермской школы балета. Но мало кто знает, что на уральской земле она, в отличие от своих коллег-эвакуированных оказалась совсем по другому поводу, хотя и также не по своей воле…
Во время блокады Екатерина Николаевна осталась в родном городе, делила все тяготы вместе жителями осажденного Ленинграда. Но в апреле 1942 года на нее поступило заявление от «бдительного товарища» (стукачей было немало и в театральной среде). Специальным политическим отделом УНКВД Ленинградского военного округа было заведено дело по обвинению Гейденрейх Е.Н. в антисоветских взглядах, которые она высказывала в общежитии хореографического училища, в контрреволюционных высказываниях и т.п.
Затем в деле № 2690-42 появился интересный документ – «Характеристика». В документе непосредственный руководитель Екатерины Николаевны в целом положительно оценивал ее профессиональные качества: «в качестве преподавательницы классического танца, являясь работником по совместительству в Малом Оперном театре (МАЛЕГОТ) считалась одной из лучших». Но дальше шли такие слова:
«…В общественной работе не участвовала и с этой стороны никак себя не проявила. В частных разговорах… с большим апломбом высказывала своё мнение по любым вопросам, даже таким, в которых была совершенно несведуща. В политических вопросах разбиралась слабо. И. о. директора училища Л. Тагер. 3.04.1942 г.» Все это, конечно, также было подшито к делу и использовано против обвиняемой. 25 апреля 1942 года военный трибунал войск НКВД Ленинградского военного округа на закрытом судебном заседании в расположении той же внутренней тюрьмы, рассмотрел дело Гейденрейх.
Военному трибуналу потребовалось всего 2 часа 30 минут, чтобы «разобраться» в деле обвиняемой и вынести ей суровый приговор, в котором отмечалось, что «Гейденрейх Е. Н. в феврале и марте 1942 года по месту жительства, среди своих знакомых, проводила клевету на советскую действительность, советское правительство и советскую печать». На основании изложенного военный трибунал признал «Гейденрейх Е. Н. виновной в совершении преступления, предусмотренного ст. 58, п. 10, ч. 2, но, не усматривая необходимости применения высшей меры наказания, по конкретным обстоятельствам дела, и руководствуясь ст. ст. 319–320 УПК РСФСР приговорил: Гейденрейх Екатерину Никодимовну подвергнуть уголовному наказанию – лишению свободы сроком на ДЕСЯТЬ ЛЕТ с отбыванием в ИТЛ, с конфискацией личного имущества и с поражением в правах, предусмотренных ст. 31 пунктами «а» и «б» УК РСФСР сроком на ПЯТЬ ЛЕТ. Меру наказания Гейденрейх исчислять со 2 апреля 1942 года. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит».
Как пишет пермский исследователь Юрий Стецура в книге «Жизнь и судьба балерины Екатерины Гейденрейх» (П.,1997), суд не учёл то, что обвиняемая себя виновной не признала, что в деле не было никаких доказательств её участия в «контрреволюционной деятельности», а были лишь слова уставшей одинокой женщины, сказанные с горечью в кругу коллег. Екатерина Николаевна честно трудилась в блокадном Ленинграде, в трудных условиях продолжала передавать свой профессиональный опыт ученикам.
Суд не захотел услышать чистосердечное признание подсудимой, которая заявила, что была под впечатлением от страшной зимы в блокадном Ленинграде. Находясь в депрессии, прочитав интервью с руководителем города, который обещал улучшить положение, призывал блокадников потерпеть, давал привычные заверения, что всё скоро изменится... Екатерина Николаевна ему не поверила. Она считала, что в Ленинграде «не такое уж блестящее положение, что трудностей будет ещё много». Она повторила это и в суде. Обращаясь к трибуналу, Гейденрейх рассказала, как в очередях жители города отзывались о вручении Сталинских премий артистам. И не отказывалась от своего мнения, что лучше бы эти деньги пошли на оборону страны.
Никакие доводы не были приняты во внимание… Приговором была предусмотрена конфискация личного имущества арестованной. В квартире Гейденрейх на улице Жуковского было много антикварных вещей. В акт, составленный 29 июля 1942 года, было включено более 80-ти крупных предметов и 550 мелких вещей. Рояль и мебель из красного дерева, старинные каминные часы и зеркало в красивой раме, фарфоровые вазы с позолоченной отделкой, старинный сервиз на пятьдесят персон, серебряные столовые приборы... Весь антиквариат был оценен в восемь тысяч восемьдесят три рубля. Эта сумма была перечислена в общесоюзный бюджет. Была конфискована и замечательная коллекция из восемнадцати картин, подаренных балерине художниками 3.Е. Серебряковой, Е.Е. Лансере, Н.П. Богдановым-Бельским. Картины ушли в комиссионный магазин, где были проданы практически за бесценок. Пропал на долгое время и самый известный портрет «Гейденрейх в голубом» Зинаиды Серебряковой. (Позднее эта работа была передана частным коллекционером в Курскую картинную галерею).
26 июня 1942 года Екатерина Николаевна прибыла в Усольский исправительно-трудовой лагерь города Соликамска Молотовской (ныне Пермской) области. Здесь она пробыла пять месяцев. 20 декабря 1942 года на основании определения судебной коллегии Пермского областного суда Гейденрейх была освобождена. Её «вытащили» из лагеря, ссылаясь на решение пленума Верховного Суда СССР от 1 августа 1942 года «О порядке рассмотрения дел об освобождении из-под стражи осуждённых, заболевших душевной болезнью или тяжёлым неизлечимым недугом». Кто-то помог подвести Екатерину Николаевну к статье «душевнобольная» или «больная неизлечимым недугом» и вызволил таким образом её из Усольлага. Реабилитация состоялась значительно позже.
Предположений о том, кто помог Гейденрейх, было много, но документально ни одну из версий не удалось подтвердить никому, в том числе и автору книги о судьбе балерины. Юрий Стецура пишет о том, что об освобождении Екатерины Николаевны хлопотала Агриппина Яковлевна Ваганова, но никаких ходатайств от театральной общественности в органы власти не поступало. Около семи месяцев Екатерина Николаевна жила в Соликамске, после чего ссыльную удалось перевести в Молотов, где находилось в эвакуации Ленинградское хореографическое училище. Рассказывают, что к просьбам эвакуированных деятелей культуры, прежде всего А.Я. Вагановой, милостиво прислушалось тогдашнее партийное руководство и лично секретарь обкома тов. Гусаров. Как бы то ни было, спустя много месяцев нужды и лишений ссыльная вновь оказалась в родной среде. 5 июля 1943 года по Ленинградскому училищу был издан приказ: «…Считать Е.Н. Гейденрейх вернувшейся на работу с 23 июня 1943 г. С сего числа поставить на довольствие». (Архив Санкт-Петербургской академии русского балета им. А.Я. Вагановой. Публикация Ю.А. Стецуры).
С 23 июня 1944 года при Молотовском театре оперы и балета была создана хореографическая студия (с 1 сентября 1945 реорганизована в училище). Художественным руководителем студии была утверждена Е.Н. Гейденрейх.
В декабре 1956 года Е.Н. Гейденрейх добилась своей полной реабилитации и почти сразу уехала в родной Ленинград, который не видела 13 долгих лет. Школа хореографии, основанная с ее помощью и под ее руководством на пермской земле, станет знаменитой на весь мир. В 1997 году в честь 100-летия Е.Н. Гейденрейх в Пермском театре оперы и балета состоялся роскошный концерт с участием выпускниц ПХУ, нынешних звезд мирового балета, а также бывших учениц Екатерины Николаевны, которые сами стали затем педагогами и продолжателями дела, которому она посвятила всю свою жизнь. Тогда же по инициативе общества «Арабеск» была открыта и мемориальная доска, на которой запечатлен в камне изящный образ «Девушки в голубом».
Поделиться:
| ⇐ предыдущая статья | в оглавление | следующая статья ⇒ |
