⇐ предыдущая статья

в оглавление

следующая статья ⇒

14.21. Поклониться миллионам жертв

1 февраля 2011 года в Екатеринбурге под председательством Президента РФ Дмитрия МЕДВЕДЕВА состоялось выездное заседание Совета по развитию гражданского общества и правам человека при Президенте РФ, которое, в частности, рассмотрело предложения Совета (подготовленные международным обществом «Мемориал») об учреждении общенациональной государственно-общественной программы «Об увековечении памяти жертв тоталитарного режима и о национальном примирении».

Редакционная коллегия Книги памяти предлагает читателям отрывок из стенограммы заседания Совета – выступления председателя президиума Совета по внешней и оборонной политике Сергея КАРАГАНОВА и председателя правления общества «Мемориал» Арсения РОГИНСКОГО.

 

С.КАРАГАНОВ:

Дмитрий Анатольевич, если позволите, я буду сразу Вам передавать документы.

Михаил Александрович Вам дал огромный набор документов, естественно, не исчерпывающий, который мы подготовили в процессе более чем полугодовой работы с историками, с философами, с огромным кругом людей. Особенно плодотворными были дискуссии и даже столкновения с руководителями «Мемориала». И поэтому мы договорились, в конце концов, что проект будут представлять два человека. Я представлю своё видение его политической и моральной необходимости, а Арсений Борисович Рогинский – руководитель «Мемориала», расскажет о системе конкретных мер, которые мы предлагаем. Уж совсем конкретно – есть документы.

В популярной прессе наш проект получил название «Десталинизация». Это неточно и политически неправильно, хотя суть проекта, естественно, и в десталинизации, и в декоммунизации российского общественного сознания и самой нашей страны. Термин «десталинизация» уводит от истины, от сути того режима, наследие которого нужно ещё долгие годы преодолевать, и от сути той трагедии, которую пережил народ.

Предлагаемое нами название проекта – «Об увековечении памяти жертв тоталитарного режима и о национальном примирении». Главная его цель – обеспечение модернизации сознания российского общества и российской элиты. Убеждён, модернизация страны ни на техническом, ни на политическом уровне невозможна без изменения сознания общества, взращивания у народа чувства ответственности за себя, страну, гордости за неё, пусть временами и горькой.

Сейчас все за себя, общество фрагментировано, элита во многом презрительно относится к массам, а массы народа – к элитам. При этом народу и элите после последних 100 лет себя почти не за что уважать. Единственное, чем можно по-настоящему гордиться, – Великая Отечественная война, но её объединительный потенциал с годами истощается. Общество не может начать уважать себя и свою страну, пока оно скрывает от себя страшный грех – 70 лет тоталитаризма, когда народ совершил революцию, привёл к власти и поддерживал античеловеческий, варварский режим. Позволил ему существовать и участвовал в самогеноциде – системном волнообразном уничтожении самых лучших, самых сильных, самых свободных своих представителей, традиционной морали, уничтожении церквей, культурных памятников, самой культуры.

Самогеноцид начался с Гражданской войны через уничтожение и изгнание интеллигенции, духовенства – держателей культуры и традиционной морали, буржуазии – наиболее сильной и конкурентной части общества, дворянства – наиболее образованной и патриотической его части, хранителей национального самосознания и гордости. Затем последовали голодомор, коллективизация, которые были нацелены на уничтожение лучшего крестьянства. Именно они стоили, видимо, народу наибольшего количества жертв. Затем были репрессии новой интеллигенции, военных. Но что бы ни происходило, это были, как правило, лучшие представители народа. Продолжать скрывать от себя эту историю означает неявно оставаться соучастниками этого преступления. Если мы не признаем до конца правды, мы останемся наследниками не лучшей части нашего народа и не лучшего в нашем народе, а худшего в нём и худшей его части: палачей, стукачей, коллективизаторов, организаторов голодоморов, разрушителей церквей. Ссылаться на ветеранов – несостоятельный аргумент, тем более что ветеранов, чьи чувства могут пострадать, остались единицы. Наверное, не меньше осталось ветеранов, для которых осуждение тоталитарного режима было бы величайшим счастьем. Ушло и поколение людей, несших прямую ответственность за уничтожение народов. Но этот проект не нацелен даже против них.

Всем нам нужно поклониться миллионам жертв. Ведь и палачи были жертвами. Народ, который не почитает и не хочет знать бесчисленные могилы миллионов своих отцов и матерей, вряд ли может надеяться на самоуважение и на уважение других народов. Если мы начнём этот проект, начнёт заполняться моральный вакуум, который разъедает наше общество, ведёт к его варваризации, в том числе тотальной коррупции, правовому нигилизму.

Если мы по благословению руководства страны и церквей создадим массовое движение по восстановлению исторической памяти и справедливости, вовлечём в него десятки тысяч молодых людей, то получим новую патриотическую, отвечающую за свою страну элиту. В любом случае программа должна быть нацелена не против, а за. Она должна быть нацелена в том числе и на формальное окончание гражданской войны, на окончательное национальное примирение. Не надо рушить памятники красным. Даже массово переименовывать улицы, кроме как в случаях курьёзов с улицами имени Карла Либкнехта и Розы Люксембург, не нужно. Главное, нужно почтить память других наших сограждан, сгинувших в той 70-летней гражданской войне, вернуть их народу.

Если проект будет принят хотя бы в первой его части, через развёртывание поддерживаемой государством общественной кампании по массовой установке памятников жертвам тоталитарного режима, через открытие архивов Президент и руководство страны только этим уже обеспечат себе почётное место в истории России.

Проект по определению должен иметь общий для всех стран бывшего Советского Союза характер. Среди жертв были все. Среди палачей тоже. Возможно, необходимо привлечение к проекту и стран бывшего соцлагеря. Боятся, что полное признание ужасов ГУЛАГа, полное открытие архивов нанесёт вред престижу страны. Это не так. Увековечение памяти жертв тоталитарного режима может вызвать только уважение. Волну уважения, а никак не злорадство и не попытки предъявить счета вызвало Ваше, Дмитрий Анатольевич, неоднократное осуждение тоталитарного режима, преклонение колен Владимиром Владимировичем Путиным перед Катынским крестом, а ведь Россия – огромная Катынь с тысячами могил миллионов лучших граждан СССР.

Почтив память во всех сёлах и городах, откуда они были увезены в лагеря и на смерть, их по большей части безымянные могилы, мы не только восстановим самоуважение, но и уважение всех нормальных людей в мире. Ведь сделаем мы это сами, без принуждения и давления извне, не вынужденно, как проигравшие, а по доброй воле.

Естественно, что проект будет иметь издержки. Стыд и ужас перед тем, что мы сами с собой сотворили в ХХ веке, можно и нужно компенсировать. Можно немало придумать рецептов. Но просто для воссоздания идентичности народа нужно воспользоваться правильно тем, что у нас уже есть, и тем, чем мы почти не пользуемся: блистательным XIX веком, который продолжался почти полтораста лет (со времен Екатерины до 1917 года). Мы по-прежнему воспитаны в традициях ком.идеологии. Полустыдимся его, века эксплуататоров, реакционных монархов, а ведь это был век, когда Россия была среди первейших стран Европы, гарантом мира. Это был век расцвета русской культуры, ставшей в литературе первейшей в Европе и мире. Мы забыли по большей части славную для России Вторую Отечественную войну, которую большевики, сдавшие полстраны ради захвата и удержания власти, обозвали империалистической.

Надо просто напомнить себе, что всё-таки мы – страна не Ленина и Сталина, а Суворова и Жукова, а главное – Пушкина, Гоголя, Толстого, Чехова, Пастернака, Чайковского, Александра II, Столыпина, Королёва, Сахарова, Солженицына. Мы – великая страна, и нам есть чем гордиться.

Нужно восстанавливать истинную российскую идентичность, самоуважение, без которых невозможно движение вперёд. Моисей водил народ по пустыне 40 лет, мы уже прошли 20, сейчас мы отмечаем эти 20 лет. Если мы растратим и следующие 20 лет, можем из пустыни не выйти.

И последнее. Понимаю, что вызову неприятные эмоции, подрывающие привлекательность проекта. Но любые усилия по восстановлению общественной морали, самоуважения обесцениваются деморализующим общество и дискредитирующим власть процессом Ходорковского. Невозможно не верить, что этот процесс не носит политического характера, даже если он такого характера не носит. Если невозможно оправдать – помилуйте.

Д.МЕДВЕДЕВ: Спасибо.

Пожалуйста, Арсений Борисович Рогинский.

А.РОГИНСКИЙ: Понимаете, у меня ощущение, что сам факт представления этой программы руководителю страны – в общем, историческое событие. И это само по себе уже важно, потому что вообще-то не мы придумали эту программу, не какие-то три человека, рабочая группа и так далее. Ерундистика. Понимаете, программа эта росла из жизни, и предложения русское общество адресовало Хрущёву. Те, которые самые наивные, – ещё и Брежневу, а потом, соответственно, и Горбачёву и так далее. И что-то делалось, кусочки. Но на самом деле системно и масштабно никогда ничего не делалось. Эта программа не только про историю, но она имеет свою историю. Это первое.

Второе. Из чего мы исходим – я, мои друзья? Из очень простого: невозможно создать правового государства, невозможно его построить без памяти о бесправии. Не просто знание того, что бесправие было, но понимание того, что это бесправие. Точно так же невозможно создать свободного гражданина без памяти о несвободе и без понимания, почему была эта несвобода. Знаете, эта программа не просто на увеличение знания, она направлена на понимание. Она масштабная и комплексная, осмысленно делать всё вместе, но это же утопия. Понимаете? Это всё равно какие-то кусочки, которые выбирать Вам. И, конечно, это не программа, что мы предлагаем, это эскизы. Неслучайно они называются «предложения к программе».

В ней восемь разделов. Я очень коротко проаннотирую некоторые пункты из нее. Один – увековечение памяти о жертвах, другой несомненный раздел – социальная поддержка тех жертв, которые сегодня живы, третий – доступ к архивной информации о терроре, затем политико-правовая оценка преступлений коммунистического режима, затем завершение процесса юридической реабилитации жертв, топонимика, образование и просвещение и разное. На нескольких пунктах этого сюжета я сейчас остановлюсь.

Во-первых, увековечение памяти жертв. Здесь о памятниках уже говорилось. Памятников, кстати говоря, у нас довольно много, но стоят они где-то на окраинах городов. Типичный случай. Мы с вами в Екатеринбурге, под городом есть место, где захоронено 18 тысяч расстрелянных человек. Оно под городом, а в городе ведь ничего нет. Я хотел бы напомнить, что важно в поставленном памятнике жертвам? Очень важен общественный памятник, но центральный памятник, например в Москве, я убеждён, должен быть поставлен государством и от имени государства, с тем чтобы он обозначил отношение государства к этой проблеме. Это касается Москвы. Центральный памятник.

И, конечно, программа каких-то региональных памятников там, где их ещё нет, хотя региональные власти более или менее активны в этом отношении. Я, вообще говоря, кого не хочу упрекнуть, так это их. Но ведь памятников нужно гораздо больше, как говорил Сергей Александрович.

Два музейно-мемориальных центра, в Москве и Петербурге, я знаю, что Вы в разной степени одобряли и тот и другой. Под Питером это в Ковалевском лесу, где Гумилёва расстреляли, расстрелы первых лет советской власти. И в Москве, на берегу канала Москва–Волга (128 тысяч заключённых строили этот канал) есть место, даже «Водоканал» готов что-то предоставить. В общем, всюду бюрократические препоны. А это центры работы с национальной памятью, не просто музеи, но действительно центры. Подробнее не буду сейчас говорить.

Ещё одна вещь, которую нельзя забыть. Вообще-то говоря, что такое память о жертвах? Жертвы – это кто? Люди с фамилиями. У нас на сегодняшний день силами регионов и региональной активности поднято меньше половины имён. Создать единую базу данных о жертвах политического террора, точно такую же базу данных, например, которая создана по жертвам Великой Отечественной войны (потрясающая база есть по войне), не так сложно. Информация в МВД, ФСБ, Росархиве. Конечно, нам надо создавать редакции, методики и так далее, но это не такая сложная и не такая дорогостоящая вещь, потому что очень многое уже создано.

Ещё одна вещь про захоронения. Не могу здесь не упомянуть, потому что миллионы наших граждан не знают, где похоронены их предки. С этим мы сталкиваемся постоянно. Нужно не только дать указания ведомственным и государственным архивам произвести дополнительные поиски в этих архивах, но и потом продумать сюжеты с мемориализацией. У нас довольно много этих предложений. Это я проаннотировал первый пункт.

Второй пункт быстро. Социальная поддержка жертв репрессий. Там много всего, но есть один центральный пункт. У нас закон о монетизации перевёл наших стариков с федерального уровня на региональный. Получился бред. Два человека сидели вместе, отбывали одинаковый срок, живут в разных регионах: одному платят 300 рублей в месяц, другому – 1000, потому что состояние регионов разное. Самое главное, ведь не регионы творили террор – прямо скажем, центр. Поэтому первое и главное – это возвращение на центральный уровень обеспечения.

Ещё есть несколько важных предложений. Например, жертвы репрессий – они же инвалиды. Они должны выбирать: кто они? Как они будут получать свои ежемесячные выплаты? Как жертвы репрессий или как инвалиды? Конечно, сумма по инвалидности выше. И он отказывается как бы от звания жертвы репрессий. Выглядит, в общем, неприлично.

И сюда же нужно ещё одну вещь добавить. Это не так трудно сделать. При принятии 122-го закона из закона о реабилитации вылетела формула о моральном ущербе. «Признавая моральный и материальный ущерб, нанесённый жертвам…» – в преамбуле закона о реабилитации. О «материальном» осталось, между прочим, а о «моральном» вылетело. Для них, для оставшихся стариков, – ощущение оскорбления, что как будто бы государство не признаёт моральный ущерб.

Третье, о чём бы я хотел сказать (здесь, конечно, Вы понимаете больше, чем я), – это политико-правовая оценка террора. Вы знаете, политико-правовой оценки преступлений нет, нет этой политико-правовой оценки. Моральные оценки – пусть их даст Солженицын, не знаю, Сахаров, ещё кто-то. Или чисто политическая оценка – пускай её даст парламент. Этого мало, потому что массовому сознанию надо на что-то опереться, а опереться сознание может (и учителя, я не знаю, и экскурсоводы и так далее) только на юридическую квалификацию. Это сложная и трудная проблема – политико-правовая оценка. Это серьёзно и отдельно прописывал Михаил Александрович, отдельный разговор.

Д.МЕДВЕДЕВ: Арсений Борисович, извините, пожалуйста, я стараюсь не вмешиваться, когда выступают. Просто, чтобы мне была понятна Ваша позиция, я хочу понять, что такое политико-правовая оценка и кто её должен дать? Потому что это, как Вы правильно сказали, тонкая вещь. Кто – суд, Президент, Правительство?

А.РОГИНСКИЙ: Есть разные варианты. Я понимаю, что мы не можем привлечь покойников к ответственности, это нелепо, и возбудить уголовные дела, но там у нас прописано… Михаил Александрович легче, чем я, ответит на этот вопрос. Простите, я просто переадресовываю ответ к юристу. Мне неловко, поэтому здесь перепассую к юристу, а сам, если можно, сделаю ещё один важный кусочек, про который сказали оба коллеги, – про доступ к архивной информации.

Понимаете, просто бредятина эта секретомания, просто бред, это очень легко преодолеть. На самом деле в 90-е годы очень много было рассекречено, потому что у архивов было право рассекречивания. Они проводили кучу экспертиз и рассекречивали, в общем, никаких накладок по этому поводу практически не было. Сейчас это право у них отняли, они готовят материалы, передают их в межведомственную комиссию по защите тайны, межведомственная комиссия под этими грудами гибнет совершенно. То есть идея простая: пускай архивы рассекречивают те документы, которые старше 30 лет, а в спорных случаях, в которых они сомневаются, естественно, экспертиза, передают это на продление. То есть комиссия должна заниматься только продлением секретности. Это одно.

И второе – тоже юридическая проблема, которую не решишь. У нас, как известно, несколько миллионов следственных дел наших сограждан в архивах. Это важнейший источник по истории террора. К ним не допускаются, кроме родственников, никто, то есть жертвы или родственники. Штука в том, что родственников-то нет. Вот захотели вы прочитать следственное дело великого поэта Мандельштама. Где же вы возьмёте доверенность от детей Мандельштама, которых нет? И таковых очень много, подавляющее большинство. Говорят: «Личная тайна, мы защищаем личную тайну». А личная тайна в законодательстве определена чудовищно плохо. Из-за этого закрыты миллионы дел. И даже возникают, между прочим, сейчас уголовные преследования в Архангельске историков, которые делали Книгу памяти. Личную тайну они, видите ли, раскрыли, что кто-то был членом семьи жертвы репрессий. Поэтому, понимаете, надо это определить и 75-летний бредовый срок снять.

Пропускаю то, что связано с топонимикой, здесь без закона не обойтись. Просто нельзя, чтобы у нас топонимика была заповедной зоной, в общем, имён довольно плохих людей. Но здесь должен быть закон. Понимаете, улицы не могут носить имена людей, которые виновны в тяжких преступлениях против прав граждан.

Про архивы и образование ещё один пункт. Как интернет-база данных нужна нам, так нам необходим интернет-портал. Помните, Вы дали указание опубликовать катынские документы? Пять листиков! Эти пять листиков – 4 миллиона заходов. Вдумайтесь! Они перевернули сознание. 53 процента считали, что немцы. Прочитали, простите меня, эти листики, посмотрели кино – осталось 26 процентов. В течение двух недель!

В архивах хранятся миллионы важнейших документов. Нужен центральный интернет-портал для публикации важнейших документов по истории Советского Союза.

И ещё последнее. Эта программа должна быть международной. Террор был в России, но ведь не только в России, а вокруг. И все с нами будут с удовольствием сотрудничать и по линии этого портала, и по линии совместного создания книг памяти. И может быть, Россия учредит какой-то международный институт памяти. Очень важно преодолевать наши исторические войны с другими странами в этой совместной работе.

На этом бы я закончил. В этой программе пунктов всего под пятьдесят. Но, повторяю, это не программа – это эскиз программы, это только предложения к программе.

Спасибо.

 

Поделиться: