⇐ предыдущая статья

в оглавление

следующая статья ⇒

№ 256 Автобиография П.А. Заостровцева, рядового 63-й механизированной бригады 7-го механизированного корпуса 5-й армии, в Верхне-Городковском РО МГБ Молотовской области

 

23 августа 1946 г.

с. Нижние Городки

Верхне-Городковского района

Молотовской области

 

Заостровцев Павел Александрович родился 21 марта 1924 года в с. Н.-Городки В.-Городковского р-на Молотовской обл. В 1933 году поступил в В.-Городковскую нач. школу, а в 1936 г. в В.-Городковскую среднюю школу, которую закончил в 1942 году. С июля м-ца по 5 марта 43 года работал в бухгалтерии В.-Чусовского нефтеперегонного завода. 5 марта 43 г. был взят в РККА. До июля 43 года находился в 1^ом отдельном учебном автомобильном полку, а затем до 24 сентября – во 2^м ОУАП. 1 октября был отправлен на фронт.

Находился в 7-м мех. корпусе 63-й мех. бригаде автороты. Числа 10 декабря был отправлен на передовую линию обороны, где у меня получилось обморожение пальцев у ног, и вечером 19 декабря я был направлен в медсанбат. В ночь на 20 декабря 43 г. 7-й мех. корпус был окружен. Вечером 20 декабря 43 г. я был взят немцами в плен и доставлен в Кривой Рог в лагерь для советских военнопленных. Взят был в плен у села Батизман, которое находилось недалеко от станции Куцовка. 6 января 44 г. был отправлен в лагерь около г. Холм (Польша), в который прибыл 20 января. Здесь мне были ампутированы все пальцы ног русскими врачами. В конце февраля был перевезен в лагерь около г. Хохенштейн (Восточная Пруссия), в котором находился до 6 мая 44 года. Здесь лежал в тифозном бараке, т.к. заболел сыпным тифом.

После того, как перенес тиф, был 26/V отправлен в инвалидный лагерь около г. Сувалки (Польша), в котором находился до 26 сентября 44 года. Здесь раны на ногах зажили и я стал ходить. В этом лагере некоторое время работал на кухне. Чистил картошку для советских военнопленных. Здесь познакомился с другими инвалидами, которые попали в плен в первые годы войны. И некоторые стали потом мне хорошими друзьями-товарищами до конца плена. Лучшие товарищи, с которыми имею связь до сего времени: 1. Василий Д. Грушевский, адрес: г. Новосибирск; 2. Иван Захарович Цветков, адрес: Великолукская обл., ст. Мартисово; 3. Владимир Иванович Фурсов, домашний адрес: Киргизская ССР, г. Пржевальск; адрес института, в котором [он] учится – г. Алма-Ата.

26 сентября был перевезн в лагерь около г. Торн (Германия¹), где и был освобожден 23 января 45 года советской разведкой. В Брест-Литовске содержался на проверочно-фильтрационном пункте 3 дня, откуда был направлен на место жительства. Домой прибыл 20/II-45 г. С апреля 45 г. по апрель 46 г. работал в Б. Карьере «Уралнефть» десятником. По собственному желанию рассчитался и 17 августа поступил на работу в Павловскую начальную школу учителем.

К сему Заостровцев

Д.2091. Л.5-7. Подлинник. Рукопись.

 

Два последних года войны на страницах учебников, энциклопедических словарей выглядят триумфальным шествием войск антигитлеровской коалиции, изредка сбивающимся с ритма вследствие частных неудач – в Арденнах на Западе, в венгерских пустошах на Востоке. В 1944–1945 гг. линия фронта неуклонно продвигалась в сторону Германии. Вермахт слабел. На пополнение его поредевших дивизий призывали 16-летних подростков. В германском фольксштурме – так называлось военное ополчение – винтовки и фауст-патроны раздавали старикам и детям. «Военнослужащие германского фольксштурма во время своего использования, – гласил приказ Гитлера, – числятся солдатами в соответствии с законом о военной службе»². Людские ресурсы были исчерпаны. И пришлось ставить под ружье граждан воюющих с Рейхом стран, в том числе и советских военнопленных. 28 января 1945 г. Гитлер назначил генерала Власова главнокомандующим русскими воинскими частями и подразделениями, действовавшими в составе вермахта, одновременно признав их вооруженными силами союзного с Германией государства³. Все было тщетно.

Противники рейха с каждым днем усиливали давление по всем фронтам. Советские войска безоговорочно владели стратегической инициативой, проводя одну за другой крупномасштабные наступательные операции. «Германская империя разваливалась и на востоке. […] За неделю русские разбили 28 германских дивизий, взяли 350 тысяч пленных – немцы потеряли вдвое больше, чем в Сталинграде. Немецкий центр был прорван, и весь июль русские армии наступали через равнины Польши«, – так описывает британский военный историк А. Тейлор результаты операции «Багратион» летом 1944 года⁴. За ней чередом шли другие: Ясско-Кишиневская, Висло-Одерская, Берлинская... Приближалась победа.

Но если оторваться от штабных карт фронтового или армейского звена, испещренных красными стрелами, со всех сторон приближающихся к центру Германии, и взглянуть на военные действия глазами ротного командира, водителя-механика танка, артиллериста или летчика, картина становится иной. А кто сказал: в правобережье шлях/ Был отдыхом в салютах и наградах?/ Мы пушки протащили на руках/ И каждый нес еще по два снаряда/[…] Тылы застряли где-то под Полтавой/ И опустели наши вещмешки/ Но все равно мы шли на берег правый/ И вплавь, когда тонули челноки/, – таким видел победоносное наступление по Украине поэт, работавший во фронтовой газете⁵.

Для фронтовиков война превратилась в тяжелую, нудную работу, на которой, конечно, убивали, и убивали много и часто, но сама смерть воспринималась в порядке вещей, как самое обычное явление по обе стороны фронта. «Настроение было какое-то равнодушное, одним словом. Приказ так приказ, надо выполнять. Ну, убьют, получишь пулю и все тут. О чем тут говорить? Просто вся эта война людям за четыре года надоела до смерти. А чтобы каких-то там разговоров или еще чего-то такого – ничего этого не было. Шли как на работу»⁶.

Большие стратегические операции, на самом деле, складывались из множества боевых столкновений, в которых военное счастье далеко не всегда было на стороне «больших батальонов». Немцы сопротивлялись отчаянно и умело: маневрировали, при любой возможности проводили активные действия, ударяя по флангам движущихся на запад советских частей и соединений, контратаковали, искали и находили стыки между наступающими эшелонами, брали в окружение вырвавшиеся вперед соединения, блокировали плацдармы, производили разведывательные поиски. И брали пленных: пехотинцев, связистов, летчиков, сбитых над немецкой территорией. (док. № 258, 280, 257, 259, 270, 271, 286).

В конце октября 1944 г. началась Будапештская стратегическая наступательная операция силами 2-го и 3-го Украинских фронтов (командующие – маршалы Р.Я. Малиновский и Ф.И. Толбухин). В конце декабря войска этих двух фронтов соединились в районе Естергома, завершив окружение будапештской группировки противника и взяв венгерский город Секешфехервар. Очень подробную запись об этом оставил командир роты гвардейской стрелковой дивизии Иван Федорович Ведерников; в частности, от того взвода, с которым он был отрезан от основных сил наступления, осталось в живых всего 5 человек, включая его (док. № 273). Однако уже в январе 1945 г. (со 2 по 6 января) войска 2-го и 3-го Украинских фронтов вели бои по отражению контрударов противника, стремившегося деблокировать окруженную в районе Будапешта группировку (док. № 276, 277, 280). 22 января войска 3-го Украинского фронта оставили город Секешфехервар. Так это описывает старшина И.М. Дегтев: «Я участвовал в боях в составе 84-й Краснознаменной Харьковской стрелковой дивизии 382-го ордена Кутузова стр. полка. Наша часть занимала оборону на окраине города Секешфехервар, а немцы наступали на город и прорвали нашу оборону. После прорыва немцы обошли нас с флангов и окружили. Мы хотели выйти из окружения и пошли с боем, но у немцев было больше сил и танков, и поэтому мы не могли устоять. Немцы подошли вплотную, скомандовали: «Руки вверх!» и меня обезоружили. Сопротивление мы прекратили, т.к. у меня осталось 3–4 патрона» (док. № 281).

В сражении на реке Драва на стыке Хорватии и Венгрии в полосе наступления войск 3-го Украинского фронта 233-я стрелковая дивизия РККА сошлась в бою с 1-ой казачьей дивизией войск СС, набранной из советских граждан. В ходе ожесточенного боя обе стороны понесли значительные потери, в том числе и пленными (док. № 280).

12 января 1945 г. началась Висло-Одерская операция. Особенностью этой операции были фронтальные удары: войска 1-го Украинского и Белорусского фронтов не окружали противника, а продвигались вперед, оставляя его в тылу, причем наступление шло тремя ударными эшелонами, сменяя друг друга. Противник наносил удары с тыла. Рядовой Л. Антраков вспоминал: «26/I-45 г. и 27/I-45 года были в наступлении. 27/I-45 г. я попал в 2 часа дня в плен немцев в районе г. Краков, километров 50 пройдя [от] г. Краков (Польша). […] Ночью на 27/-45 года наш батальон находился в обороне в лесу. Я находился при штабе батальона, который от занятой обороны был в 500 метрах. Утром наш б-н пошел в наступление, занял ст. Суха. После чего наш штаб приготовился к переходу на новый Н[аблюдательный]П[ункт] на ст. Суха. Мне пом. ком. взвода дал приказ снять старую линию, которая проходила лесом в тылу наших войск. Когда я стал снимать эту линию, дошел до леса, наскочил на немцев, которых было человек 10. […] Я никак не ожидал, что в тылу у нас могут быть немцы. Шел, винтовка была за спиной и катушка была также за спиной. Когда пришел в лес, немцы пропустили меня, а потом выскочили и сказали, что: «Русь, комм!». А потом подошли, сняли винтовку и повели» (док. № 282).

В битве на Одере в апреле 1945 г. вступила в бой 600-я пехотная дивизия вермахта. Под таким номером в составе сухопутных вооруженных сил значилась первая дивизия РОА. Задачи, поставленной перед ней германским командованием, она не выполнила, но несколько пленных захватила. «Трех захваченных раненных советских солдат власовцы перевязали и, по словам Иванова, «в петлицы повесили картонные записи по-немецки: «Wlassow-Leute». Позже вечером (10 февраля 1945 года), погрузив их на танки, отправили в тыл. Эти картонки предохраняли их доставку в госпиталь живыми»⁷. Военнопленные на допросах в «Смерше» не признавались, что были взяты в плен русскими солдатами вермахта. Это было слишком опасно (док. № 265).

Пленных, естественно, было немного. По данным немецких архивов с декабря 1944 г. по март 1945 г. в плен попали 27 629 советских солдат⁸. Ожесточение достигло таких пределов, что у захваченного в марте – апреле красноармейца было очень мало шансов живым добраться до сборного пункта. Тех, кому посчастливилось уцелеть, немедленно направляли на оборонительные работы, иногда в составе специально организованных рабочих команд.

Рядовой М. Назин так описывает свое пребывание в рабочем батальоне: «С этим батальоном я был в разных населенных пунктах оккупированной территории. Строили дороги, мосты, копали окопы и противотанковые рвы. Все время находились от передовой линии километров [в] 10-15. В боях против Красной Армии наш батальон, в том числе и я, не участвовал, оружия у нас никакого не было. Было нас 100 человек и над нами была охрана человек десять немецких солдат, вооруженных автоматами и винтовками» (док. № 257). Военнопленные работали на торфяной фабрике (док. № 259), на ванадиевом заводе (док. № 261), в шахтах по добыче железной руды (док. № 260), на сахарном заводе (док. № 265) и т.д. Кроме того, военнопленных передавали для помощи на сельскохозяйственных работах немецким крестьянам (док. № 262, 264, 278).

Ситуация в лагерях для военнопленных оставалась тяжелой. Кормили плохо. Работать заставляли много и тяжко. Цитируем объяснительную записку старшего лейтенанта Е.Н. Скороспешкина, находившегося в офицерском лагере: «9 ноября 1944 года с окованными руками в цепи погрузили в вагоны и отправили в лагерь гор. Альтенграбов, где находился до апреля 1945 года. Работать выгоняли на самые тяжелые [работы]: долбил камень, копал песок» (док. № 272). Другой лейтенант дает еще более подробное описание видов лагерных работ: «С 30/X-1944 г. и по 30/XII-1944 г. я содержался в 13-м пересылочном лагере [на] ст. Костра (Венгрия). Нигде не работал. В январе был отправлен вместе с другими военнопленным в числе 140 человек под конвоем немецких солдат в рабочий лагерь 542 [в] г. Леобен (Австрия). Находился в этом лагере до момента освобождения из плена, то есть до 9 мая 1945 г. Работал на дорожных работах, устилал камнем дороги или, иначе сказать, мостил дороги. Работал в лесу по заготовке дров. На работу и с работы водили нас немецкие солдаты, вооруженные винтовками и автоматами. Питание получал по норме, установленной для военнопленных. Свободного хождения не имел» (док. № 273). «Что это за плен? Вот немецкий плен – это плен, – брюзжал майор РОА Шелаев, попавший к американцам после капитуляции Германии, – Раза по три в день выстраивали для проверки. Убежал кто-нибудь, не убежал, сейчас «построиться всем!» и пересчитывают всех до тех пор, что недостающий человек уже несколько дней тому назад повесился где-нибудь за печкой, или просто помер с голоду. А вот еще приехал однажды нем. генерал. Выстроил, конечно, весь лагерь. Он и спрашивает через переводчика: «Хочу знать ваше мнение. Как вас лучше хоронить: всех вместе, или отдельно?» Ну, мнение, безусловно, единодушное: всех вместе, гамузом, в одну яму. Потом генерал спрашивает: «Какие ко мне вопросы?» «Да вот, насчет пищу нельзя ли улучшить…» «Нет, нельзя. Сталин не подписал женевскую конвенцию». Больше вопросов не было. Вот это плен! Разнообразно было»⁹.

В 1945 г. могли и не отправить в лагерь. Сержант И.Д. Малков, взятый в плен 2 февраля 1945 г., в связи с этим вспоминал: «В немецком плену я находился всего лишь 3 месяца, т.е. с 2/II-45 г. по 9/V-45 г. После чего меня Красная Армия освободила в гор. Арнове. Работы я у немцев никакие не выполнял, а немцы нас, пленных, примерно человек 13, все вели путем своего отступления» (док. № 283).

Порой из плена удавалось бежать, как правило, с этапа (док. № 257, 258, 267). В последние недели войны солдаты вермахта, охранявшие лагеря, больше задумывались о собственной судьбе, чем об исполнении воинского долга. Рядовой В.В. Сельков рассказывал, как охранник оставил на короткое время свой пост во время разгрузочно-погрузочных работ, и в результате 5 советских военнопленных на проходящем товарном поезде проехали 150 км до линии фронта (док. № 274). Но наиболее невероятным представляется рассказ гвардии старшего лейтенанта А.П. Масленикова о побеге группы из 10 человек в ноябре 1944 г. Эта группа связалась с местным подпольем, переоделась в немецкую форму, переночевала в немецком общежитии и спокойно выехала поездом из Будапешта до самой линии фронта, где встретилась с разведкой 3-го Украинского фронта (док. № 270, 271).

Дата последнего пленения в имеющихся документах – 26 марта 1945 г. (док. № 286), когда старшина авиационного полка В.Я. Ершов был сбит, и приземлился в расположение германских войск в районе Бискау. Оставалось 43 дня до победы, – победы, оплаченной кровавой ценой.

 

5 января 1944 г.

 

---

1. Так в документе.

2. Якобсен Г.А. 1939–1945. Вторая мировая война//Вторая мировая война. Два взгляда. М.: Мысль, 1995. С. 226.

3. См.: Гофман И. Власов против Сталина. 1944–1945. М.: Астрель-Аст, 2005. С. 48.

4. Тейлор А. Вторая мировая война//Вторая мировая война. Два взгляда. М.: Мысль, 1995. С.528.

5. Гудзенко С. Стихи. М.: Гослитиздат, 1961. С. 146–147.

6. Александров К. Русские солдаты вермахта. М: Яуза – Эксмо, 2005. С. 301.

7. Александров К. Русские солдаты вермахта. М: Яуза – Эксмо, 2005. С. 289–290.

8. Гофман И. Власов против Сталина. М.: Апрель – АСТ. – 2005. С.186.

9. Записи генерал-майора В.Ф. Малышкина (6 февраля 1945 г. – 7 марта 1946 г.)//Александров К. Русские солдаты вермахта. М: Яуза – Эксмо, 2005. С.600.

Поделиться: