⇐ предыдущая статья

в оглавление

следующая статья ⇒

5.6. Печать, как капля крови

Найти памятник чекисту просто: здесь похоронен легендарный Степан Окулов, «освободитель Перми от белых банд», как гласит эпитафия этому «герою гражданской войны». А вот его тезку, Степана Болотова, забыли. Хотя в свое время в руках Болотова была сосредоточена власть не меньшая, а часто и большая…

С.А. Болотов – один из первых пермских чекистов: вступил в эту организацию еще в Оханском уезде, откуда был родом. Вскоре стал одним из руководителей местной «чрезвычайки» – Чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией и саботажем (ЧК). Занимал ключевые посты в самых горячих точках братоубийственной бойни. После Урала вершил судьбы людские в Крыму, на Дону, в Сибири, а Дальнем Востоке, в ГУЛАГе… Был, однако, в судьбе Болотова период, когда он сам оказался в положении заключенного.

И была странная дружба с писателем Михаилом Шолоховым… Чекистский начальник, оказывается, был не чужд культурных устремлений. Не получив нормального образования, он тянулся к образованным людям, и сам пытался заниматься «литературным творчеством».

Можно сказать, это был типичный представитель своего времени – и чекистского племени. Давайте проследим по документальным источникам, чем же конкретно занимался Степан Болотов, какие «деяния» он ставил себе в заслугу.

 

УСТАНАВЛИВАЛ СОВЕТСКУЮ ВЛАСТЬ

 

Из «Анкеты по переучету и регистрации сотрудников ЧК и ОО (Особого отдела)», заполненной С.А. Болотовым в 1921 году (возраст 27 лет род. 27 апреля 1894 г.), мы узнаем имущественное положение этого человека – называет себя пролетарием. Хотя профессия его – «письмоводство и счетоводство (канцелярист)».

Образование – Острожская нач. школа. Семейное положение – Женат. Жена Виктория Людвиковна 25 лет. Дочери: Людмила 3 лет и Светлана 1 м. (Жили тогда на ул. Осинской, 10-2, в квартире имелся телефон).

Принимал ли участие в революциях (февральской и октябрьской) – «Самое деятельное…»

В партии РКП (б) – с 1 июня 1918 г. № билета 104353.

Но далее признается, что «мальчиком… сочувствовал эсерам до июльских дней 1917 г.»

Что же скрывается за словами «самое деятельное»?

В своих воспоминаниях (рукопись хранится в частном собрании одного пермского коллекционера) Болотов пишет о начале политической деятельности. В главе «Гром грянул. (Импровизированный митинг)» он подробно описывает события в захолустном городке, последовавшие сразу после 27 февраля 1917 года. То есть, на следующий день:

«…Полковник Громов (нач. Оханского воинского гарнизона – В.Г.), получив телеграмму, отдал немедленно приказание выстроить на сборном пункте гарнизон, где перед собравшимися командами произнес коротенькую речь, закончив ее сообщением (о постигшем Россию несчастии) в виде отказа Царя от престола и передаче его брату Михаилу, после чего предложил крикнуть Ура за Государя. Предложение его было встречено со стороны сознательных солдат гробовым молчанием. Несколько забитых ратников и татар конского запаса крикнули «Ура» – но оно вышло очень жиденьким.

Заметив настроение солдат, полковник Громов заговорил о том, что не было указано в телеграмме Синдецкого (командующего Казанским округом). О немецком влиянии на Царя жены и матери. После 2-часовой речи он замолчал. Все солдаты ждали приказа разойтись…»

Но тут попросили разрешения выступить нижние чины, в том числе и сам Болотов. И все о последних событиях в Петрограде. К концу речи Степана был составлен подписной лист на красные флаги. Полковнику Громову предложили подписаться, он пожертвовал больше всех, 5 или 10 рублей, за ним подписались солдаты всего гарнизона. И через короткий промежуток времени мы все с красными флагами выходили из казарм. Население Оханска было ошеломлено…»

 

ЗАВЕДОВАЛ АКТИВНОЙ ЧАСТЬЮ ОСОБОГО ОТДЕЛА

 

У этого человека, оказывается, были все чекистские награды первых лет, начиная с первой высшей награды, учрежденной специально для сотрудников «карающего меча революции», как называли большевики ЧК – «Знака почетного чекиста 1917–1922», удостоверение № 242 подписано самим председателем ГПУ Ф. Дзержинским. Вот только «краснознаменцем» он не сумел стать, хотя к ордену Красного Знамени и был представлен. Но – загулял, и, судя по всему, крепко загулял. Так, что не замечать этого уже было нельзя, за что и был разжалован и отправлен «на исправление» в лагерь.

Однако лагерный срок для Болотова – все равно, что пребывание под домашним арестом. Не отбыв и половину наказания, он уже снова «выплыл». И работал на руководящих постах, не покладая рук. Тем более связи, влиятельные друзья в верхушке НКВД у него еще оставались.

На фотографии пермского периода, то есть, когда местная организация ЧК только становилась на ноги, Болотов запечатлен вместе с известными деятелями революции, возглавлявшими в разное время губЧК (менялись на этих постах часто): А.Л. Борчаниновым, П.И. Малковым, М.Д. Соловьевым, председателем гормилиции В.А. Иванченко (последний является одним из непосредственных участников казни великого князя Михаила Романова).

В удостоверении, выданном С.А. Болотову 17 мая 1919 г., говорится, что «предъявитель сего «действительно есть помощник Заведывающего Активной частью Особого отдела Чрезвычайной Комиссии при 3 армии» (здесь и далее стиль документа сохранен). Всем учреждениям, как военным, так и гражданским, предписывалось оказывать ему «всяческое содействие при исполнении служебных обязанностей, как то: арестовывать указанных им лиц, по первому его требованию производить обыски и выемки, проверять документы у кого он найдет нужным». А 25 декабря того же года Болотов становится уже заведующим этой самой «Активной частью Особого Отдела», удостоверение подписывает председатель ГубЧК П.И. Малков.

Нетрудно представить, сколько бед принес людям молодой ревностный исполнитель предписания, которому разрешалось «ношение и хранение всякого рода оружия и свободный проезд по железным и грунтовым дорогам и беспрепятственное пользование телеграфом и телефонами». Да еще с такой веской добавкой: «Неисполняющие вышеизложенных требований тов. Болотова будут привлечены к ответственности по всей строгости военно-революционного времени».

В графе «Прохождение службы» содержатся такие данные:

«…Начальник Активного отделения Особого отдела Пермской губЧК с 21 ноября 1919 г. по 23 января 1920 г. в последнее число за выездом тов. Соловьева мною принята должность начальника ОО в каковой и остался. Приказание № 398 от 25 января 1920 г.»

Очень важен, конечно, ответ на вопрос: «Что побудило Вас поступить на работу в органы ЧК и ОО (особый отдел – ред.), а не какое-либо другое советское учреждение?». Степан Болотов сформулировал ответ так: «Пролетарский инстинкт подсказывал, что нужно идти туда работать, куда одни боятся по своему малодушию, а другие идут с целью навредить диктатуре пролетариата».

 

РУКОВОДИЛ КРАСНЫМ ТЕРРОРОМ

 

В анкете был и такой вопрос:

49. Участвовали ли Вы в расстрелах, боях, наступлениях и отступлениях, где и сколько раз?

Отвечая на этот вопрос, С.А. Болотов предельно откровенен и краток:

1. Руководил Красным террором в 1918 г. в Оханском уезде. В расстрелах участвовал не упомню количество раз.

2. Отступал от Оханска до Вятки от Колчака.

3. Наступал от Вятки до Ишима в Сибирь за Колчаком…

После подавления Шлыковского восстания жажда крови разыгралась в чекистах с новой силой. Об этом – свидетельство в самоличных воспоминаниях. Глава «Дальнейшая работа Чр. Комиссии по проведению Красного террора».

«Взятие на учет. После покушения на тов. Ленина убийства тов. Володарского и Урицкого объявленный Центральной властью по требованию трудовой республики Красный террор был нами проведен и в Оханске.

Сначала были взяты на учет все неблагонадежные элементы: чины полиции, охранки, принимавшие в 1905 году участие в подавлении рабочего движения, затем офицерская корпорация, состоявшая из демоб-х офицеров обретавшихся в Оханске без определенных занятий и упорно не желавших идти на службу в Красную армию.

Кроме того в списки неблагонадежных попали КАДЕТЫ, член Учр. Собрания Подлипский, полковники Осипов и Топорков, начальник тюрьмы, участник расправ в 1905 г. в николаевском централе Прокурорский – всего около 50 человек.

По приезде из Екатеринбурга для проведения Красного террора член Уральского обл Комитета с полномочиями Уральской ЧК т. Ровинский, вся взятая на учет публика была арестована, проведено было следствие в течение 5 дней, после чего по постановлению ЧК, санкционированному Советом, все 50 человек были приговорены к расстрелу.

Большую помощь в деле проведения Красного террора оказал матрос Омельченко, приехавший из Петрограда с мандатом за подписью т. Троцкого и с аттестацией, рекомендующей его как боевого начальника разведки… В помощь т. Омельченко был дан отряд матросов в 25 человек, которые своим появлением в Оханске терроризировали всю оханскую обывательщину. Вскоре Омельченко был назначен членом коллегии ЧК вместо Наговицина…»

 

ЧИСТИЛ УЕЗДНЫХ «ЧЕРНЫХ ВОРОНОВ»

 

Вскоре по предложению Пермской губ. ЧК Болотов выехал в уезды на выполнение особого задания. Как он сам пишет:

«…Для ликвидации влияния епископа Андроника, которое через местных священников передавалось в народные массы. Вместе со мной выехал Предс. Уездного исполкома доктор Горшечников и представитель уездного Военного Комиссариата Михалев. Мы объехали Таборы, Нытву, Шерью, Воробьи, Мокино, Григорьевское, Покровское и Никольское, провели волостные собрания, организовали комм. ячейки, арестовали в Воробьях попа, ревностно проводившего в жизнь предписание епископа АНДРОНИКА О ЗАЩИТЕ ЦЕРКОВНЫХ ЗЕМЕЛЬ И ПРОЧИХ БЛАГ И ОТПРАВИЛИ в Оханск для следствия.

В Покровске арестовали волостного военного комиссара Усанина за превышение власти (порку). Послали с материалом в пермскую ЧК. Усанин оказался авантюристом и при отступлении красных был расстрелян за то, что приняв красно-армейский полк за белых, начал перед ними выдавать всех коммунистов…»

…В архиве С.А. Болотова чудом сохранился также машинописный листок с текстом обращения епископа Андроника, подписанный предстоятелем церкви. От руки, выцветшими чернилами: «Причту Острожской церкви (вверху листа).

Для исполнения № 60.

Благочинный свящ. Вс. Пьянков».

Тут же кем-то из богоборцев сделана пометка: «В Острожке у попа Всеволода 1918».

Прицитируем фрагмент воззвания (машинопись):

«Всем причтам и православным прихожанам, а равно обителям Пермской епархии.

Возможно ожидать нападения разбойников или разных захватчиков церковного или монастырского имущества, а равно и самих церквей и обителей. Надо теперь же подготовить население к такой опасности и клятвенно призывать всех, как православных, к защите церквей и монастырей от насильников и захватчиков, чтобы за попустительство вместе с ними не подвергнуться вечному осуждению от Бога. Предупредить население, что в случае нападения захватчиков будет дан набатный звон колоколов, на который православные и должны поспешить. Самим же захватчикам прочитать до времени сохраняемое, а потом на стенах храма вывесить в удостоверенных копиях прилагаемое мое именем Божием клятвенное запрещение и осуждение. Да удержатся готовые совершить святотатство и за это быть погубленными вместе с Ананием и Сапфирой (Деян. 5. I-II).

Объявить всем прихожанам, что если бы даже и все они допустили насилие над церковью или обителью, то церковь их будет закрыта для священнослужения. Виновники же будут отлучены от Св. Причастия и если кто из них обманом духовника причастится где-либо Св. Тайн, то сие причащение будет вместе с Иудою Искариотом в вечное осуждение. – Стойте даже до смерти.

30 января 1918 Епископ Андроник».

Напомним: святотатство Анания и жены его Сапфиры, упоминаемое пермским епископом, ныне православным святым, священномучеником Андроником, заключалось в том, что они сокрыли часть выручки, полученной от продажи имения.

Солгали они «не человекам, а Богу».

 

РУКОВОДСТВОВАЛСЯ СООБРАЖЕНИЯМИ БЕЗОПАСНОСТИ

 

Работу палача С.А. Болотову доводилось выполнять в любом городе, в каждом регионе, куда его забрасывали «на укрепление».

Вот Вятка. 1919 год. ВЧК при (!) Вятском губернском совете крест. раб. и кр-арм. деп. 7 апреля выдано товар. Болотову, следователю Особого отдела Вятской Губ. ВЧК, своеобразное руководство к действию. На случай эвакуации.

«При составлении списков подлежащих эвакуации арестованных следует руководствоваться следующими соображениями…» Посмотрим, какими же ценными «соображениями» поделился начальник – Вр.и.д. завед. Юридическим отделом (Михайлов?).

«…Эвакуации подлежат следующие категории арестованных:

1. Активные участники к-р возстаний и выступлений.

2. Бывшие полицейские чины не выше околоточных надзирателей.

3. Жандармы и охранники.

4. Подозреваемые в шпионаже.

5. Заложники по своему социальному положению соответствующих инструкций ВЧК.

6. Все коммунисты и вообще ответственные Советския (!) работники, привлекающиеся за злоупотребления по должности.

7. Из остальных категорий все арестованные, коим может грозить по соображениям следователя РАЗСТРЕЛ.

Остальные категории эвакуации не подлежат, дела их разбираются в срочном порядке и по ним выносятся соответствующие постановления. В случае эвакуации Губернской Ч. Комиссии они освобождаются в последний момент».

Уже следующим днем Болотов отрапортовал (судя по записи синими чернилами): «Окончено 8 апреля 1919 г. следователь Болотов»

Когда Болотов работал в Активном отделении ВЧК – было такое в Особом отделе при III армии – ему, как проверенному кадру, давали и задания особой важности. Так, 28 июля 1919 года, сразу после освобождения большей части территории Урала, мандатом № 480 тов. Болотову С.А. поручалось «…посетить гражданина Уполномоченного Китайского Республиканского Консульства в гор. Екатеринбурге по делу о защите Китайских подданных Ю-ЦЗИН-ШАН и ЛИ-ТЕЙ-ХИН и Греческого подданного СПИРИДИСА у которых разграблено имущество солдатами белой армии адмирала Колчака».

Подписан мандат начальником Особого отдела (Вусатовым?).

Да, таким вниманием, проявленным к иностранным подданным, не могли похвастать ни простые пермские обыватели, ни университетские профессора.

 

ВРАГИ ХОТЯТ МЕНЯ ПОДСТРЕЛИТЬ, КАК ЦЫПЛЕНКА

 

В 1921 году на Болотова, работавшего в Пермской губчека, было устроено покушение. Об этом он докладывает в рапорте от 5 сентября председателю губчека Борчанинову. И под этим предлогом… требует улучшения своего жилищного положения. Обосновывает это так:

«С момента моего приезда в Пермь вот уже третий месяц я неоднократно обращался в жилищный отдел официально через Синегина, Пономарева и Тарасова, о предоставлении мне квартиры в районе ЧК, т.к. в данное время я проживаю в Старой Слободке около Кавалерийских казарм, в месте не безопасном для жизни, что свидетельствуется случаем обстрела меня неизвестно кем в ночь на 4 сентября при следовании с работы из ЧК в 12-м часу ночи, на лошади в сопровождении моего помощника т. Мальцева».

Угрозу для своей жизни т. Болотов подтверждает, кроме того, подметными письмами в свой адрес. К рапорту он прилагает письмо некой Маруси Иващенко, дочери сенатора.

Все это, пишет Болотов, «свидетельствует о наличии в г. Перми моих врагов по работе в органах ЧК как карательных».

Он напоминает своему начальнику:

«Вам не безызвестен случай выстрела из винтовки по моему кабинету, от которого пробито окно и внутри Чека две стены в нижнем этаже под кабинетом. Если это имело целью покушение, среди дня, то ночью, при возвращении с работы местами отдаленными от центра, весьма удобно подстрелить как цыпленка».

Весьма в решительных тонах т. Болотов – зам. председателя ГПУ – начальник СОЧ (секретной оперативной части) ходатайствовал о категорическом распоряжении т. Борчанинова жилищ. отделу об освобождении всего дома № 26 по ул. Оханской, «который с посторонними жильцами для ЧК вообще является небезопасным». Именно в этот дом и хотел вселиться Болотов. Но для этого нужно было выкинуть из квартиры профессора Комендантова и его родственников (дом был сдан на год Пермскому госуниверситету, который устроил там общежитие своих профессоров, выделив семь комнат и общую кухню).

В прилагаемом письме «Маруси Иващенко» говорилось:

«УРА!

Я НАШЛА ТЕБЯ И ТАК ЗНАЙ Я ЗДЕСЬ! Я ПРИЕХАЛА С ЛОЗУНГОМ «КРОВАВАЯ МЕСТЬ» ВО ИМЯ МОИХ БРАТЬЕВ – ГЕРОЕВ РУСКАГО НАРОДА, КОТОРЫХ ТЫ РАЗТРЕЛЯЛ. ИЛИ ТЫ НЕ ПОМНИШ? ВЕДЬ ВЫ ВСЕ ТОГДА ГЛОТАЛИ ПРОКЛЯТЫЕ КРОКОДИЛЫ ДЕСЯТКАМИ МОЛОДЫХ ЖИЗНЕЙ ЕЖЕДНЕВНО. ИЛИ ЭТО ЗАБЫЛ? ТАК ЗНАЙ ЧТО Я СПАСЛАСЬ – УШЛА ТОЛЬКО С ОДНОЙ РАНОЙ И ЖИВУ ЗДЕСЬ. Я МАРУСЯ ИВАЩЕНКО ИЗ Г. КИЗЛЯРА ПРИШЛА ЗА ТЕМ ЧТОБ УБИТЬ ТЕБЯ. НО ЗНАЙ, ЧТО НЕ СПАСУТ ТЕБЯ СТАЯ КРОВОЖАДНЫХ, КОТОРЫМИ ТЫ ОКРУЖИЛ СЕБЯ. КАК В ТЕРЕКЕ ПЛАВАЛИ ТРУПЫ НАШИХ, ТАК И ТВОЙ ПОПЛОВЕТ ПО КАМЕ. ЗНАЙ Я НЕ ОДНА.

И ТАК ДО СКОРОГО СВИДАНИЯ!

ТОТ КИНЖАЛ КОТОРЫМ ТЫ УБИЛ БРАТА ОН У МЕНЯ И ПРИГОТОВЛЕН ДЛЯ ТЕБЯ. ИМ Я ОТОМЩУ ЗА ВСЕ И ИСПОЛНЮ ДОЛГ ПЕРЕД БРАТЬЯМИ КОТОРЫЕ ПОГИБЛИ ЗА ХРИСТИАНСТВО И НАРОД РУССКИЙ.

ЗНАЙ ЧТО ТВОЯ ПОГИБЕЛЬ БЛИЗКА И МЕНЯ ИСКАТЬ НЕ ПЫТАЙСЯ.

МЕСТЬ МНЕ ДАНА ЗАКОНОМ».

Эти безграмотные каракули не на шутку встревожили Болотова. Послание пришло по почте, на конверте было написано «ПРЕДСЕДАТЕЛЮ ЧЕКА БОЛОТОВУ. ПРОШЕНИЕ С ЖАЛОБОЙ».

Что интересно, написано грозное послание на обороте официального «старорежимного» бланка канцелярии пермского губернатора. В записке господину прокурору Пермского окружного суда, дата – сентябрь 1907 г., сообщается о насильственном освобождении слесарями Чусовского депо неизвестного человека, заподозренного в краже и препровождавшегося в становую квартиру. В итоге Болотов все же добьется лучшего жилища, но не там, где ему хотелось, а по другому адресу (ул. Осинская, 10).

И тов. Болотов не выдержал. 19 июня 1922 года нач. СОЧ пишет рапорт на имя начальника Пермского губотдела ГПУ т. Борчанинова («рапорт» написан на бланке поверх слова «Задание»):

«Крайне устал от без прерывно нервной работы в течение 4 лет и 1 месяца в органах ЧК на ответственной работе тем более за последний год в должности нач. СОЧ с систематическим совместительством Вашей должности вследствие Ваших частых выездов Москву, Сарапул, Оханск и пр., а также излишней работой по коммерческо-хоз. делам.

Наблюдаю за собой безсонницу, открытые язвы на руке вследствие расстройства нервной системы и проч. недомогания.

Прошу Вас поставить вопрос в Губкоме о моем отзыве из органов ЧК, предоставлении мне месячного отпуска и после такового использования в другой отрасли партийно-советской работы, где я бы мог укрепить свое здоровье. Ст. Болотов».

В конце июля губком продлил Болотову, по его просьбе, отпуск еще на месяц.

И вот 9 августа президиум губкома РКП постановил: командировать т. Болотова в распоряжение фракции Губисполкома для работы в губотделе правления. Его избрали членом губисполкома, правда, работал он там недолго (сентябрь-октябрь 1922 г.).

 

ПОПАЛ В НЕМИЛОСТЬ

 

24 октября 1922 г. он пишет «Письмо» в Президиум Пермского губкома РКП (б). Начинает член

РКП (б) С.А. Болотов с перечисления своих кровавых заслуг:

«Контр-революционеры и обитатели черно-сенных рынков (нэпманы) с 16 октября злорадствуют, что одна из частей (их страшной гидры член РКП (б-в), и не только член партии, но и активный ее страж с 16 мая 1918 г. по 1 сентября 1922 г.,

«Чекист», который руководил красным террором в 1918 году,

играл доминирующую роль в авангарде возставших и организующих Советскую власть в одном из уездов Пермской губ.,

подавил возстание кулаков в Шлыках и др. волостях Оханского уезда,

разстрелял сотни белых офицеров в 111 армии за провокацию, шпионаж и проч. гос. преступления,

был отрезан десантными частями барона Врангеля и французской эскадрой в 1920 г. и в течении полутора месяцев в г. Новороссийске (порт), где возглавлял Черноморскую Чека,

организовал Донскую ЧК,

у которого колчаковцами разстрелян старший брат за его же действия, истязалась сестра по тюрьмам, подвергаясь телесному наказанию в общей сложности до 75 ударов шомполами –

Как не радоваться буржуазии и всякой контрреволюции, эссэрам и меньшевикам данному обстоятельству, когда я убит морально на год как ползучий гад и растоптан под ногами всех, тогда как до этих пор они знали, что судьба их находилась в руках Болотова, когда он был в ЧК, и теперь не позволяет наживать большие барыши, облагая «нэпманов», приучая их к порядку и чистоте…»

Чем вызвано такое эмоциональное вступление? Тов. Болотов попал в опалу. Еще в мае губ. Контрольная комиссия предъявила ему обвинение по 4 пунктам:

1. Он женат на дочери «придворного советника» (надо, видимо, – надворного).

2. Его тесть имел поместье в Петроградской губ. под названием Ропша.

3. Тесть этот был влиятельным представителем охранного отделения.

4. При его, Болотова, участии уничтожено уголовное дело Михаила Лянникова.

 

…В архивном томе документов «С.А. Болотов. Урал-Черноморье. 1894–1923», который хранится в частной коллекции, нам попался любопытнй документ, подписанный тем самым М. Лянниковым, сотрудником ГПО (Пермского отдела) ГПУ, 10 июня 1922 г. (стиль записки сохранен):

«Много уважаемый Степан Архипович!

Прошу Вас ни откажытесь, в принятии от меня жетона, на долгую память за сочуствие в нуждах Пролетариата, а также и за не усталость в борьбе за идею прольтариата.

И выношу Вам наилутшия пожелания в Вашей борьбе с паразитами трудящихся масс».

 

Обвинение по первым трем пунктам Болотов отвел быстро, предоставив справки. Тесть его, оказывается, был на самом деле выходцем из безземельных крестьян Ковенской губ. В Охранном отделении Козакевич Людвиг Устинович не состоял, а служил лет 25 назад урядником, затем судебным инспектором сыскной полиции и при Соввласти «систематически» (так в объяснении) перешел в Уголовный розыск, где находился до осени 1920 г. По данному поводу Болотов говорил с быв. Уполномоченным Петроградской ЧК т. Рончевским, который фильтровал агентов сыскной полиции для угрозыска.

И в уничтожении уголовного дела Болотов, как выяснилось, никакого участия не принимал.

Надо отдать должное автору этого пространного письма (на 11-ти стр.). Как раненый зверь, он защищает себя, свою репутацию, свою жену и семью. Защищаясь, нападает и обвиняет бывших товарищей по партии. Откровенно рассказывая о своей жене Веронике, ставит себе «в большую заслугу» то, что их ребенок не был крещен. И добавляет: «тем более, что большинство коммунистов на великую радость попам детей крестят». (Эта фраза подчеркнута, на полях поставлены жирные знаки вопроса).

Местами письмо Болотова обретает стиль памфлета. Судите сами:

«…Если в настоящее время проводится 2хнедельник по укреплению партии – он относится ко всем понявшим и не понявшим НЭП, к молодым и старым, имеющим рысаков и не имеющим кроликов, – то почему же козлом отпущения являюсь именно только один я?

Если вопрос обстоит так, что коммунисту, желающему жениться, приходится рыться в родословных своей невесты, – то прошу пересмотреть родословные жен всех коммунистов и также исключить всех, кто женился на дворянках, купчихах, домовладелках, на офицерских, генеральских и поповских дочерях – как на элементе тоже не подходящем…»

И он язвительно предлагает начать пересмотр семейных связей, прежде всего, с жалобщиков Соловьева и Ватовой. Тут же Болотов выдает справку под грифом «соверш. секретно»:

«…(Не подлежит оглашению, как материал секретной разработки). Допросите старого коммуниста т. Трофимова, зав. Общей частью ГОГПУ, который имеет сведения вполне веского характера о том, что в секретном отделе ГПУ в Москве имеется материал на Ватову, обличающий ее в провокаторстве, и у него запрошен доклад как от быв. Начальника ОО (особого отдела?) 29 дивизии, где она (Ватова) ему попала со стороны Колчака».

И Болотов язвительно просит Губком «озаботиться выбором подходящих для коммунистов невест с чистой родословной».

В беседе Болотова с одним из членов КК (Контрольной комиссии) Шпагиным тот заявил ему, что решение по его вопросу и не могло быть иным, так как под саму КК был сделан подкоп. Чем? – изумился Болотов. А заявлением, что он, Болотов, «выдал т. Шпагину продуктов и хлеба, когда узнал, что т. Шпагин упал прошлой зимой на ул. Монастырской г. Перми».

Болотов не отрицает этого факта, но добавляет:

«…В это время, когда была оказана помощь т. Шпагину, когда и подобрал его на улице и свез домой, никакого заявления в КК на меня еще не было. Значит надо было смотреть Болотову, как умирает отец Уральских коммунистов имея возможность оказать поддержку, сказать тому, кто мне первым сообщил: «душа из него гада вон и кол на огород»? Об этом многие говорят, а мои жалобщики поддакивают этим сволочам.

Оказанная т. Шпагину помощь нисколько его не обязывала…, так как продукты выписывались не раз мною (!) и т. Соловьеву и Ватовой, когда им приходилось круто, но это ведь не мешало им поднять против меня ту грязь и гнусную травлю, как подымал он травлю против Малкова, Полушина и болтать о Белобородове».

Болотов просит губком разъяснить ему, что является большим злом: женитьба на дочери бывшего уголовного сыщика, который когда-то давно «имел несчастье служить в полиции» (эти слова опять подчеркнуты). А сама дочь, т.е. жена Болотова, «своей личной работой в политотделе бригады и в 3-х ЧК заслужила хорошие оценки». Или же женитьба на поповне, «отец которой до сих пор туманит народные мозги кадилом и молитвами и живет на средства крестьян – как все попы паразиты – и сам член партии тоже попович и рос и воспитывался на крестьянском хребте и теперь ездит гостить к попу, фамилии их губкому известны».

Ясно, что автор решил действовать по принципу: сам погибну, но и других за собой утащу. Что касается его половины, то, несмотря на отчаянную защиту супруги, он вскоре с ней расстанется, заведет новую семью.

С партийной принадлежностью Болотова в итоге вышло так.

Во время чистки партии 1921 года он был рекомендован членами Мотовилихинской организации Иванченко (известный боевик, участник расстрела великого князя Михаила Романова), Трофимовым и Гребневым. Проверка прошла для Болотова благополучно. А вот дальше случилось неожиданное. Как пишет сам Болотов: «…Перерывов в партийной деятельности не имел, если не считать, что в 1922 г. Пермская ГубКК (Контрольная комиссия) приняла решение об исключении меня на 1 год на основании полученного ею заявления, что я женат на дочери придворного советника, имевшего большое отношение к бывшей охранке, но она же (КК) не позднее как через неделю (!) отменила свое постановление, т.к. я документально доказал всю абсурдность выдвинутого обвинения». (Из «Автобиографии», 12 августа 1924 г., Екатеринбург, ПП ОГПУ по Уралу).

В партии он не удержится. В апреле 1929 г. «начал разлагаться под влиянием НЭПа», как он напишет сам, и будет «вышиблен», отправлен на 10 лет в Соловецкие лагеря (отсидит меньше двух лет). В 1934 восстановится «в чекистских правах», но в партии – нет, по его собственному объяснению 1937 года, «этому мешала прошедшая подготовка партии к чистке своих рядов.

То есть, получится так, как он в сердцах сам напророчил своем письме Губкому.

«…Исключение на год из членов партии меня, – писал т. Болотов, – благодаря доносу такого члена с подмоченной репутацией как Ватова – не результат ли это высокой закулисной политики или склоки личного характера…

Я сейчас не нужен партии на год – я не согласен с половинчатым решением. Если вышибать – так вышибайте навсегда как «негодную траву с поля вон». А когда капиталистическая гидра снова подымет голову – в минуту опасности тогда не забудьте и для меня оставить место в шеренге. Но прежде чем уйти совсем, я как революционер чуждый пассивности, не могущий добиться на месте справедливого решения, побываю в ЦКК, в ЦК РКП (б). С коммунистич. приветом Ст. Болотов».

 

Вскоре местечко для боевого товарища губкомовцы все же подыскали более спокойное. 25 ноября 1922 года Президиум губкома постановил: назначить тов. Болотова С.А. председателем ЕПО – Единого потребительского общества Перми и пригородов. То есть, бросили на кооперацию, на узкое место. Об этом читайте труды тов. Ленина. А также самого Болотова, в газете «Звезда». Например, его статью под выразительным названием: «От спекуляции к единению». Автор отмечает пестроту вывесок на Черном рынке и Красноуфимской и… пустые полки. И призывает кооператоров к единению, к созданию «союза добровольных объединений».

 

ДРУЖИЛ С ШОЛОХОВЫМ

 

Ему дарили книги, видимо, Степан Архипович тянулся к знаниям. Помимо «нисшего» образования он еще поучился на «юристкурсах». Литератор Камский подарил свою книжку «Русские белогвардейцы в Китае» (изд-во «Красная новь», Главполитпросвет 1923) с такой надписью:

«Степану Арх., Виктории Людвиговне Болотовым

На память – Автор.

Пермь 20.08. 23».

Автор этой небольшой книжечки, подписавшийся псевдонимом «Камский», на некоторое время осел в Перми. Даже устроился в «Звезду», это имя появляется на страницах газеты в середине 1920-х.

Еще одна книга – «Тихий Дон». Чекист с гордостью рассказывал знакомым, что Шолохов вывел в некоторых сценах его, Болотова.

И здесь нас поджидает еще одна неожиданность. Фотографии, на которых писатель со своими друзьями-чекистами. На одной из фотокарточек Михаил Шолохов вместе с Болотовым. Белозубая ослепительная улыбка писателя говорит о хорошем расположении духа. Автограф его на лицевой стороне, а на обратной, уже другой рукой, написано: «Северо-Кавказский край г. Миллерово Шолохову 27 лет, писал «Тихий Дон» 1-ю книгу. Фотографировались во дворе ОГПУ г. Миллерово».

Что же получается? Шолохов в 1932 году – в ореоле ранней славы, в центре всеобщего внимания. В том году он принят в ряды партии, тогда же он написал уже первую часть «Поднятой целины». А его бывший товарищ, получив досрочное освобождение из Соловецкого лагеря («з/к 1929-31 г.г.») стало быть, прибыл к нему в гости? Повидаться. На тот момент (1931-33) он пристроился на завод имени Молотова (в Мотовилихе), зам. начальника Молотовстроя. Но вскоре, уже на другой год, Болотов снова на чекистской службе – в Управлении Вишерлага ОГПУ, в должности начальника отдела снабжения.

На второй фотографии четыре человека, подпись: «Михаил Шолохов среди чекистов». Рядом с Болотовым на каменных ступеньках старинного дома сидит молодой человек, внешность которого сразу обращает на себя внимание. Коротко подстрижен, светлые глаза, косоворотка, сапоги… Молодой писатель чувствует себя с чекистами, судя по всему, в своей тарелке. Что подтверждают и автограф на «Тихом Доне» С.А. Болотову, и письмо, адресованное ему же.

Автограф на потрепанном томике первой книги знаменитого романа (издание «Московского рабочего») гласит:

«С.А. Болотову – чья красочная жизнь ждет своего отображателя – с восхищением и радостью от автора. М. Шолохов. 11. 9. 28».

Что интересно, этот автограф еще в 1965 году был подвергнут графологической экспертизе. Дело в том, что надпись полустерлась, и прочитать ее полностью было весьма затруднительно. Специалисты применили светофильтры различной плотности, и автограф прочитали. Удалось подтвердить и подлинность авторства Шолохова.

Теперь рассмотрим черновой вариант письма С.А. Болотова на имя М.А. Шолохова. Написано оно, судя по всему, в 1937 году, когда Шолохова избрали депутатом Верховного Совета СССР. Болотов работает зам. директора медицинского института в Перми. Вот что говорится в письме (орфография автора):

УВАЖАЕМЫЙ

МИХАИЛ АЛЕКСАНДРОВИЧ

Большую (кривую*) путь пришлось мне сделать по Советск. Союзу от зеленого садика против исполкома в Миллерово, а именно: Москва, Кольский п-ов, Урал, Вишера, Дальний Восток и снова Урал.

В конце 1928 г. уже глубокой осенью перед моим выездом мы беседовали в садике (у хаты), в том садике, где я снимал квартиру в доме старого пивщика, при чем ты восторгался моими мемуарами и прожитым мною, я твоими произведениями, первыми в то время, произведениями и между нами был памятный разговор.

Я предвещал будущность тебе (по величине) по размеру произведений равную лучшим классикам (чего ты уже достиг) (Островского, Толстого, Жорж Санд и др.), а ты выражал желание иметь в твоих произведениях персонажами меня и в частности в картине Тихого Дона – Галатона. Кроме того я всерьез говорил, что пройдет несколько лет и (ты так вырастешь, что потеряешь) твой литературный рост вытрет из памяти Меня и в случае необходимости с моей стороны встречи с тобой не узнаеш меня.

Время прошло много. Скоро 10 лет, ты за эти годы надпоминал о себе своими произведениями, (картинами) кинофильмами и оперой, ты был чуток и оказывал мне при моей крайней нужде матер. помощь

Наступил период, когда я могу быть ближе к тебе с моими мемуарами и даже больше, я могу взять часть твоих забот по твоему хозяйству и переписке. Я окончил свое служебное поприще тем что вышел на пенсию и на казенную работу более идти не хочется.

Последние шесть лет я залечивал свои старые раны, работал после лагеря в тресте Апатиты-Хибиногорск, после Кировск, перебрался на завод им. Молотова на Урал, там и тут был на снабженческой работе, снова потянуло в чекистскую среду и я уехал на Вишеру в лагерь там был директором СХ-го отдела. Москва в частности Берман меня перебросил строить дорогу Волочаевка-Комсомольск на ДВК. Там я и демобилизовался.

И вновь приехал на Урал в Пермь тут был зам. директора медиц. института. И последняя работа н-к коммунального отдела Строительства завода им. Сталина в Перми же.

Как видишь я хозяйственник опытный и с твоим индивидуальным хозяйством справился бы не плохо. Кроме того мог бы выполнять переписку, порученную тобой.

Все это я пишу к тому если у тебя есть какая-то связь с Вешками, где бы я мог жить не в дорогой квартирке и при дешевых продуктах питания. Но просто поехать туда без связей, а главное при твоем отсутствии, и не рассчитывать на дополнительный, хотя и очень скромный приработок к пенсии (мне не хочется) у меня совершенно нет намерения.

Так вот во имя прежних условий я очень прошу тебя не задержись с ответом на это письмо по следующим вопросам:

1) Живешь ли ты или семья твоя в Вешках, какие периоды года и как продолжительные.

2) Могу ли быть полезен именно тебе в твоем хозяйстве в твоих литературных и корреспондентских делах хотя бы как письмоводитель.

Повторяю могу ли я там найти себе квартиру в пару комнат или на первое время хотя бы одну комнату: в твой дом я не только не хочу насылать себя но это было бы в корне не верно т/к жизнь в одном гнезде нарушает дружбу.

Вопросы эти я ставлю очень серьезно и в любое – ближайшее время могу выехать, т/к ни что меня не связывает: старшая дочь моя Людмила (19 лет) живет со мной, она учится на последнем курсе медрабфака и остается здесь в школьном общежитии на стипендии. Таким образом со мною только одна жена, она грамотная и сразу в Вешках найдет себе дело в светских организациях, в торговле или даже в колхозном правлении.

Галатон живет на Кубани, заведует метеорологической станцией, тоже на инвалидности.

Яшка Гринберг умер в Средней Азии. Моя прежняя жена Виктория Людвиковна – прокурор, хозяин собаки, на которую ты грыз зуб, он что-то вроде инженера-экскаваторщика, работает в Еврейской авт. области – Биробиджане. Я демобилизовался и пошел на пенсию по болезни левой ноги: ушиб колено, выскакивал ночью из поезда и на этой почве перенес тяжелое воспаление в коленке = «Gonit»

Примечание автора, поперек листа: «Залечивая раны я восстановился в почетных чекистах, остался при всех наградах, на воинском учет НКВД, член профсоюза военной школы и научных работников, но в партии так и не восстановился, мешала чистка и проверка парт. хозяйства.

Жена у меня миллеровская машинистка прокуратуры.

От души поздравляю тебя с избранием в Верховный Совет, желаю всяческих успехов и жду ответ.

Твой Ст. Болотов

г. Пермь

З-д им. Сталина д.№ 4 кв. 87».

*(Курсивом в скобках – слова и фразы, зачеркнутые самим автором: стиль, пунктуация сохранены авторские).

Помимо этого, Болотов составил подробнейшую аналитическую записку о морально-политическом облике Шолохова (вот тебе и друзья!). Адресован этот любопытный документ тов. Евдокимову, полномочному представителю ОГПУ на Северокавказском крае и ДССР (Донской республике?). Речь в записке идет и о прообразах романа, и о настроениях масс.

 

Мы не знаем точно, каким способом писатель, будущий Нобелевский лауреат, от услуг Болотова отказался. Но, судя по всему, двух этих людей действительно связывало близкое знакомство.

Ведь почему-то прорвалась в писателе ностальгическая нотка, тоска по 1920-м. В выступлении на ХХIII съезде КПСС в 1966 г. Незадолго до этого «исторического события» (все съезды относили к «историческим», чтобы уже через пять лет успешно забыть их) в СССР репрессировали двух писателей-диссидентов Андрея Синявского и Александра Даниэля. М.А. Шолохову приговор – семь лет – показался слишком мягким:

«Попадись эти молодчики с черной совестью в памятные двадцатые годы, когда судили, не опираясь на строго разграниченные статьи уголовного кодекса, а «руководствуясь революционным сознанием», ох, не ту меру наказания получили бы эти оборотни!»

И эта его эмоциональная оценка была встречена аплодисментами зала.

 

В Черноморской ЧК Болотов работал даже дважды. Первый раз – председателем, с июня по ноябрь 1920 года. Второй раз – с мая по ноябрь 1927 года, начальником окротдела ОГПУ и погранотряда. На групповой фотографии Болотов назван комдивом (в петлицах гимнастерки у него по два ромба). В группе товарищей – знаменитый командир Галатон, «в шенели», о нем снят фильм «Черный капитан».

Осенью 1927 года Болотов получает направление на Северный Кавказ. Полномочное представительство ОГПУ Северо-Кавказского края располагалось тогда в Ростове-на-Дону. В циркуляре № 7724 за подписями начальника краевого представительства ОГПУ Евдокимова и нач. админногупра Вейнштока говорилось, что он назначается на должность начальника окружного отдела ОГПУ «в связи с важностью стоящих сейчас перед Донецким Окружным отделом ОГПУ задач необходимостью усиления и поднятия работоспособности Окраппарата». Сам отдел находился в г. Миллерово.

На фотографии того периода Болотов гарцует верхом на коне. Он чувствует себя хозяином положения, вершителем людских судеб и истории…

…Но пролитая чужая кровь, а еще пуще – та дьявольская ответственность, которую брал на себя чекист, приговаривая к смерти многих и многих людей, часто просто заложников, ни в чем не повинных, – все это, конечно, не могло не подействовать на его психику. Непомерный груз кровавых деяний чекистской жизни невозможно было вынести.

26 марта 1947 года Болотов покончил с собой, выстрелив в висок из наградного маузера. Именным оружием он был отмечен в 10-ю годовщину органов ВЧК-ОГПУ. Маузер с надписью – «За беспощадную борьбу с к-революцией». Судя по справке, выданной его 37-летней вдове управлением НКВД по Молотовской области 5 апреля того же года, после самоубийства мужа у нее были изъяты оружие системы маузер № 177458 и сабля в металлической оправе. Оружие сдали в оперативный отдел городского управления милиции. Самоубийце было 53 года.

Удостоверение особиста С.А. Болотова, образца 1919 года, чудом сохранившееся (ведь такие свидетельства старались уничтожить), представляет собой обычный листок бумаги, пожелтевший от времени, с печатью, притороченной к фотографии владельца суровой ниткой.

Меньше всего подействовало время на этот самый красный сургуч печати, которая теперь как большая капля крови.

 

Поделиться: