8.3. Мое дело сфабриковано

16 января 1942 г. я был арестован и постановлением Особого Совещания от 10 февраля 1943 года был осужден по ст. 58-10 ч.2, 58-11 УК РСФСР сроком на 10 лет.

По поданной мною жалобе дело было пересмотрено и постановлением Президиума Пермского областного суда от 24 декабря 1957 года постановление Особого совещания от 10 февраля 1943 года в отношении меня в части осуждения по ст. 58-11 УК РСФСР отменено, и дело в этой части прекращено. Однако виновность в части 58-10 ч.2 осталась. Я не могу смириться с таким положением дела, вся моя жизнь, как до заключения, так и после не запятнана ни одним плохим проступком.

Я родился 10 февраля 1910 года в семье крестьянина средняка в с. Сергеевка Ново-Николаевского района Запорожской области. По национальности – немец. После окончания семилетки и одного года работы учителем в 1927 году поступил на немецкий сектор Одесского института Народного образования. Окончив его в 1930 году, я стал работать преподавателем химии и биологии, а с 1933 года и директором в Петровской средней школе Сталиндорфского района Днепропетровской области до 1939 года. С 1939 по 1941 год преподавал химию и биологию в Сталиндорфской районной средней школе. А 5 сентября 1941 года был мобилизован в трудармию, где с 3 октября 1941 года работал на строительстве завода вблизи г. Соликамск Пермской области ответственным секретарем начальника 1-го строительного участка до 15 января 1942 года.

После заключения был направлен в Чулак-Сандыкский совхоз Баранкульского района Акмолинской области, где с октября 1951 года до июня 1956 года работал слесарем. В 1956 году переехал в с. Узун-Агач Джамбулского района Алма-Атинской области. Поступив 3 июля слесарем в Узун-Агачскую РТС в 1957 году, перехожу на работу формировщика, а с 1958 года до настоящего времени занимаю должность инженера по техническому нормированию этой РТС.

О моей работе педагогом до заключения свидетельствуют характеристики, приложенные к делу и имеющиеся сейчас еще у меня, а о том, как я трудился в Чулак-Сандымском совхозе говорит хотя бы тот факт, что в 1956 году я был участником Всесоюзной сельскохозяйственной выставки и награжден медалью участника ВСХВ (свидетельство 042495 от 25 июля 1955 года).

В Узун-Агачской РТС за хорошую работу также неоднократно премирован и занесен на доску почета. С 1957 года член рабочего комитета. Имел рационализаторские предложения, о которых писалось в республиканской и центральной печати. Из всего этого видно, как я относился и отношусь к Советскому государству и станет понятно, как тяжело мне от того, что мне приписывают преступления, которых я не совершал.

Вот сущность моего дела. В конце сентября 1941 года наш стройбатальон прибыл на строительство завода в п. Боровск вблизи г. Соликамска. Мы жили в общих бараках. Чтобы дать своему техперсоналу возможность вечером работать и подготовиться на следующий день, начальник 1-го отделения стройучастка выхлопотал у коменданта разрешение отгородить от общего помещения маленькую комнатку, куда в середине декабря 1941 года поселились хоздесятник Гейнрихс Корней, его брат Гейнрихс Яков, десятники два брата Гофман, табельщик Клонингер и я: всего 6 человек.

Хоздесятник Гейнрихс Корней был арестован 8 января 1942 года, а 14 января мне сообщили, что 15 января я должен явиться в оперативно-чекистский отдел. Так оказалось, что меня вызвали как свидетеля по делу Гейнрихса Корнея. С меня требовали, чтобы я свидетельствовал, что Гейнрихс Корней по вечерам в нашей комнатушке вел антисоветскую агитацию. Когда я отказался, мне пригрозили, что вместо свидетеля я буду приобщен к делу. Я этим угрозам не поддавался. Тогда меня объявили арестованным и отправили в КПЗ. В течение последующих нескольких дней было арестовано еще 4 человека: Гейнрихс Яков, десятник Гофман и бригадиры Ульрих и Вандер. Всех нас 6 человек (т.е. братья Гейнрихс Корней и Яков, десятник Гофман, бригадиры Ульрих и Вандер, я) обвинили в том, что собираясь по вечерам в нашей комнатке, мы вели якобы антисоветские разговоры, а именно: сомневались в точности сообщений Совинформбюро, выражали пораженческие настроения, восхваляли немецкую технику.

Я не чувствовал за собой вины и не соглашался с предъявленными мне обвинениями. Я вообще мало и редко находился по вечерам в комнате. Как ответственному секретарю мне часто приходилось задерживаться с начальником в конторе допоздна, обсуждая дела прошедшего и следующего дня. Кроме того, я активно участвовал в музыкальной самодеятельности нашего стройбатальона, и свободное время проводил в красном уголке. Так что приходил домой почти всегда поздно вечером, когда другие уже спали. С бригадирами Ульрихом и Вандером, которые не жили в нашей комнатке, я был только поверхностно знаком.

Разве правдоподобно, чтобы я в таких условиях в такое напряженное время вел антисоветскую пропаганду? Только ярый закоренелый враг мог бы так поступить. А я таким ни раньше, ни тогда, ни позже не был. Все это дело было сфабриковано на основании лживых доносов, диктованные завистью и злостью нечестных людей, стремившихся выслужиться. Во время предварительного следствия выявилась вся преднамеренность и искусственность созданного дела. Показания обвиняемых и одного-двух свидетелей противоречили друг другу.

Из-за запутанности и неправдоподобности дело было отклонено и направлено в Особое Совещание. Там заочно был вынесен приговор об осуждении меня на 10 лет ИТЛ.

Учитывая все сказанное, никак невозможно найти достаточно оснований считать меня виновным в тех преступлениях, за которые меня осудили. Поэтому прошу пересмотреть мое дело и отменить несправедливый приговор.

Фейст

ПермГАНИ. Ф. 643/2. Оп. 1. Д. 11338 Л. 337-339. Подлинник. Рукопись.

1. Фейст Виллибальд Николаевич, уроженец с. Сергеевка Ново-Николаевского района Запорожской области, до ареста – учитель в Петровской средней школе Сталиндорфского района Днепропетровской области. Арестован 16 января 1942 г. Осуждён Особым совещанием при НКВД СССР 10 февраля 1943 г. по ст. 58-10 ч. 2, 58-11 к 10 годам лишения свободы. Реабилитирован 3 октября 1961 г.

Поделиться: