⇐ предыдущая статья

в оглавление

следующая статья ⇒

1.13. Мечтали о буханке хлеба…

Я родилась в 1926 году в Кировской области, 2-й Богородский район, деревня Котляки. Отец Галкин Алексей Григорьевич, родился в 1875 году, мама Агафья Алексеевна, родилась в 1898 году. Они были крестьяне. Братья – Иван, Михаил, Сергей, а сестры – Феклинья, Анастасия, Нина. Отец умер в 1940 году, мне 14 лет было. Тяжелая была у нас жизнь. Пока не раскулачили, хозяйство большое было. А когда раскулачили, отец сначала завербовался на Украину. Всей семьей туда уехали. Пробыли там 9 месяцев. Там стал голод, и мы решили оттуда удрать, за одну ночь всё продали и утром, по рассвету, убежали на станцию.

Все были верующие, а старший брат Иван, когда перепись населения была, всех записал неверующими, а мы все верующие были, все крещеные. Потом, когда учиться стала, нас учили, что Бога нет, и все мы не стали верить в Бога, и я до сих пор не верю. В школе я училась очень хорошо. В 35-м году я пошла в первый класс, мне было 9 лет. Кончила 6 классов в 41-м году, война началась, я пошла в ремесленное училище. Мы тогда жили в Губахе. Мама ругала очень и Ленина, и Сталина. А папа – не помню. Он все читал «Историю партии», книга у него была. А мама ругала здорово. Я-то что, бестолковая еще была, топтала даже учебник, где были те, которых посадили, «враги народа». Даже ведь заклеивать их портреты бумажками заставляли…

А потом пришли нас раскулачивать. Всё-всё утащили. У нас котел в бане, воду нагревать, мыться, котел хороший, большой, я и сейчас помню, как его вытаскивали, я глядела. Швейную машину взяли, буфет. У нас маслобойня была деревянная, сами сделали маслобойку, изо льна делали масло, тоже ее забрали. Инвентарь – плуги, бороны – всё забрали.

В семье у нас все работали – дядья, отец, дед, мать, снохи, дети, которые подросли уже. Вот и считали нас богатыми, потому и раскулачили. Две коровы были, лошадь, овцы, свиньи, куры.

У нас просто всё забрали, но не выселили. Не за что было выселять, такая огромная семья была. Мы сначала уехали на Украину, ничего не осталось, жить-то не на что было. Отец завербовался на три или на пять лет, я не знаю. Мы девять месяцев там прожили, там стал голод и мы оттуда сбежали, приехали обратно в деревню.

Отец уехал в Губаху, там устроились они на работу с моим братом, а в 35-м году приехал отец и нас всех забрал в Губаху.

Кругом везде голод, есть нечего. Мы пошли с сестрой, сумки у нас были школьные на лямке через плечо, обошли деревень пять. И нам только по одному куску хлеба подали, черный-черный хлеб, мы его съели, ну такой он был вкусный, как пряник. Пришли домой, мама спрашивает: где у вас что? А у нас ничего нету. В Губаху мы приехали, уже снег начал выпадать, все в лаптях, все голодные, шибко нам было плохо. Отец работал, а мама неграмотная была, ее никуда не принимали на работу. Старший брат Иван учился, а мы бегали, на всех ребят у нас одни лапти были, кому надо на улицу идти, эти лапти надевал. Один раз я каталась с горки в этих лаптях, идет такая барыня с ребеночком и говорит: вот не будешь слушаться, мы тебе такие же плетеные купим.

А в Губахе в бараке жили. Деревянный барак временный назывался, я думала, как так временный? Столько лет мы живем и всё временный? У нас железные койки были казенные, суконные одеяла, простыней и наволочек у нас не было. Ели хлеб с квасом и всё. Раскулаченные из Украины одевались, как люди, а мы ведь голые ходили, в лаптях, нам даже в школу было стыдно идти. Обзывались ребята, что ты в лаптях ходишь. Платье у нас всегда было только одно, если второе платье сошьют нам, из старого платья мы рубашку или трусики сами сошьем. Ничего, ничего у нас не было, даже зимой мы по снегу бегали босиком…

В Губахе хозяйства у нас не было. Так и были всё время голодные, так жрать хотели, просто ужас. Мечтали мы с подружкой: неужели настанет такое время, что у нас будет целая буханка хлеба и нам её есть неохота будет? Это мы в войну мечтали.

В 40-м году отец заболел и умер, а мама умерла позже. Работала мама на лошади коновозчиком, уголь по Губахе развозила жителям.

В школе я была октябренком, потом пионеркой. Была в комсомоле. В 1947 году, когда была реформа, деньги меняли, нам перед самой реформой, тем, кто учился в ремесленном училище, дали три тысячи рублей как пособие, чтобы мы маленько приоделись, мы же все оборванные были. И тут реформа, три тысячи превратились в триста рублей. И после этого меня такое зло взяло, я пришла и сказала: я ухожу из комсомола. Кого вы обманываете? Нищих, бедных детей. Мы всю жизнь голодные были и нас еще тут обманули.

А потом меня стали агитировать в партию. Я сказала, что самолично ушла из комсомола, наверное, в партию меня не примут. «Да нет, примут, примут». Надо было взносы с нашего брата, с дураков, брать. Ведь мы дураки были, с нас только взносы собирали. Мы ничего не делали, никакого голоса не имели в этой партии, взносы платили, и всё.

Конечно, думали, лучше будет… А теперь нам только уже ждать смерти, нас доводят до того, чтобы мы уже подохли поскорее. Деньги не дают, по два месяца затягивают, а цены повышают и повышают каждый день. Нам уж остается только умирать. Воры кругом, обманщики, все правители – воры.

 

Поделиться: