⇐ предыдущая статья

в оглавление

следующая статья ⇒

1.29. Намучались…

Мне было пять лет, когда в 1930 году нашу семью раскулачили. Выселяли богатых и зажиточных, у кого мельницы, много скотины. У нас ничего не было. Только пасека, которой занимался дедушка, и хозяйство. Семья, по тем временам, небольшая: дедушка и бабушка, мама, папа и четверо детей. Папа из бедной семьи, у него было семь братьев. Когда он и мама поженились, его приняли жить как зятя в маминой семье. Отца не тронули бы, как и его братьев, но раскулачили деда, а отец сказал: «Мы уже столько лет прожили вместе. Как старики одни поедут, а мы останемся? Останемся, а их пошлем одних, стариков?» Так и поехали.

Пришли, рассказывала мама, ночью: «Одевайтесь!» Оделись, кое-какие вещи взяли и пошли. Привели нас в большую школу, куда уже свезли для высылки много народа. Потом нас перевезли в Краснодар, где загрузили в большой эшелон, набитый взрослыми и детьми.

Везли очень долго. Остановится поезд где-нибудь в пустом поле: «Все вылезайте в туалет!». Через полчаса или меньше конвой всех загоняет в вагоны, и дальше повезли. Поезд останавливался в каждой деревне или в каждом городе, и несколько семей выселяли. Дедушку и бабушку высадили недалеко от Краснодара. Он быстро умер, неделю только пожил, а бабушка еще немного пожила. Так весь эшелон и расселили. Нашу семью привезли сначала в какую-то степь, потом в Александровск, а потом уже в Усьву. Три раза перевозили. Намучались…

В Усьве уже был поселок, построенный ссыльными же, теми, кого привезли туда раньше. Люди рассказывали, что когда завезли на Усьву первых ссыльных, здесь был один лес. Многие из них здесь умерли от голода, болезней и непосильного труда.

Привезли нас и поместили в длинный барак: одна семья в этом углу, другая – в другом. По восемь семей в одной комнатке. Вот уголок, это твоя сумка, что ты привёз с собой, это другой, это третий – вот восемь семей в одной комнате. Как приткнулись, так и жили. Спали на полу. А потом постепенно, постепенно стали расселяться. В поселке строили двухэтажные казенные дома, многие и сейчас сохранились.

Не было одежды, посуды, самого необходимого: все приходилось заводить заново. Отец, брат и сестра в шахте работали, а я училась в школе. Позднее брат женился, сестра вышла замуж, стали жить отдельно. А в 1937 году арестовали отца. Тогда в поселке очень много людей было арестовано. Пришли ночью: «Собирайся». Сделали обыск – что-то искали. И увели. Арестованных собирали в конторе, а к утру уже всех увезли. Больше отца мы не видели. И писем от него не было. За что его посадили, мы так и не узнали. Позднее, уже после смерти Сталина, нам пришло сообщение о том, что отец умер от туберкулеза где-то в Тюменской области.

Мы с мамой остались вдвоем. Мне 10 лет было. Мама в общежитии уборщицей 36 рублей зарабатывала. Этих денег нам не хватало. Поэтому я после окончания семилетки – в четырнадцать лет – пошла работать. Сначала рассыльной – ночью, днем бегать, на работу вызывать, а потом в шахте стала работать. Мы зажили с мамой. Мама получала 600 граммов хлеба, я 1200, 1500 муки и крупы, 1500 мяса. Работала я в шахте до самой пенсии.

В 1942 году в поселок привезли немцев с Поволжья. Сначала они работали под конвоем, а потом их освободили, и они стали жить свободно, обзаводились семьями. В 1946 году я вышла замуж, родила двух сыновей. И вот уже 63 года мы живем с мужем, он тоже из репрессированных.

Из лагерей в поселок вернулись три человека (из 125 арестованных): у соседки муж, еще один – калмык безногий, и еще один татарин.

Когда отца реабилитировали, мама получила за него пенсию – 12 рублей.

 

Поделиться: