⇐ предыдущая статья

в оглавление

следующая статья ⇒

13.2. Репрессии и террор в Прикамье в годы гражданской войны

Октябрьский переворот, произведенный большевистской партией, положил начало массовым репрессиям и террору. Диктатура пролетариата в стране, где рабочий класс составлял незначительное меньшинство, неизбежно вела к насилию по отношению к огромному большинству населения. С первых дней захвата власти по указаниям «сверху», а не по инициативе «снизу», расстреливали и арестовывали людей по классовой, профессиональной или партийной принадлежности. Лозунгами типа «Грабь награбленное», «Все дозволено по отношению к врагам революции» большевистские руководители сознательно разжигали низменные, по сути первобытные инстинкты прежде всего маргинальных и люмпенизированных слоев населения. Вместо идеи кровной мести насаждалась не менее жестокая и кровавая идея классовой мести. Обоснование и оправдание подобных действий было одно: «революционная целесообразность». Уже первые декреты новой власти (о печати, об аресте вождей гражданской войны, выступавших против революции) формировали в массах соответствующее отношение к противникам большевистской власти, к буржуазии, кадетам. Развязав гражданскую войну, большевики виновниками ее назвали кадетов, объявив их партией врагов народа. Как поступать с врагами народа, особо объяснять не требовалось.

Чтобы удержать власть, большевикам приходилось широко применять насилие, принуждение, террор. Большевистские теоретики, прежде всего В.И. Ленин, Л.Д. Троцкий и др., попытались обосновать необходимость устрашающего террора. Они выдвигают положения о «массовидности террора», призывают быть «образцово беспощадными»: «устрашение является могущественным средством политики», «расстреливать, никого не спрашивая и не допуская волокиты» и т. д.

7(20) декабря 1917 г. создается Всероссийская чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией и саботажем (ВЧК). В середине марта 1918 г. была организована Пермская окружная чрезвычайная комиссия, позднее преобразованная в губернскую. В мае 1918 г. создается Уральская областная ЧК, организуются уездные ЧК. Формируется разветвленный и мощный аппарат насилия, массовых репрессий и террора. «Карающим мечом революции» называли ЧК. За годы гражданской войны у подавляющего большинства населения представление о ЧК сложилось крайне негативное. Эта аббревиатура вызывала порой не просто страх, а ужас.

Конечно, в период революции не приходится говорить о законности или незаконности тех или иных действий, все определялось «интересами революции», «революционной целесообразностью». Однако толковали ее по-разному, отсюда полнейший произвол тех, кто был облечен властью. Один из руководителей ВЧК М.Я. Лацис четко сформулировал правила, которыми должны руководствоваться чекисты: «Мы истребляем буржуазию как класс. Не ищите на следствии материала и доказательств того, что обвиняемый действовал делом или словом против Советской власти. Первый вопрос, который вы должны ему предложить, какого он происхождения, воспитания, образования или профессии. Эти вопросы и должны определить судьбу обвиняемого»².

II Всероссийский съезд Советов рабочих и солдатских депутатов отменил смертную казнь. Но практика борьбы большевиков за власть показала, что без смертной казни они обойтись не могут, и 21 февраля 1918 г. декретом-воззванием «Социалистическое Отечество в опасности» смертная казнь была фактически восстановлена.

Первые массовые репрессии большевиков были направлены против служащих, – «саботажников», или, говоря другим языком, забастовщиков. Как в центре, так и на местах, в том числе в Прикамье, в конце 1917-го – начале 1918 гг. в ответ на забастовку служащих различных учреждений, учителей власти объявили массовый локаут, арестовав руководителей забастовки и объявив о приеме обратно на работу лишь при условии признания власти большевиков.

Красный террор начался задолго до знаменитого декрета «О красном терроре» от 5 сентября 1918 г. Поэтому говорить о красном терроре как об ответе на белый террор нет оснований. Вероятно, можно согласиться с утверждением эмигрантского историка С. Мельгунова о том, что в гражданской войне красный террор принял форму планомерного уничтожения противников (т. е. «буржуазии»), в то время как белый террор носил характер эксцессов на почве разнузданности и мести, не имея под собой никакой «теоретической» базы³.

Одним из первых актов физического уничтожения большевиками своих политических противников в Прикамье стало убийство в Кунгуре в ночь на 6 февраля 1918 г. видного местного земского и городского деятеля, председателя Кунгурского комитета кадетской партии А.Г. Агеева и его жены Т.В. Агеевой. Супругам Агеевым предъявили обвинение: «участие в заговоре против Советской власти». Убийство было тайным, тела утопили в проруби.

Большевики жестоко расправлялись с участниками крестьянских выступлений. Масштабы большевистского террора были явно не адекватны действиям крестьян. Так, в феврале 1918 г. ряд сельских обществ Острожской и Дубровской волостей Оханского уезда приняли резолюции в поддержку Учредительного собрания, против произвола красногвардейских отрядов. 2 марта из Очера в Острожку был направлен карательный отряд «для ареста контрреволюционеров и отобрания оружия». Действия отряда вызвали недовольство крестьян, и красногвардейцы вынуждены были отступить. По пути в Дуброво крестьяне устроили засаду, разоружили отряд, один красногвардеец при попытке бежать был убит. Карательным отрядам, направленным для подавления «Дубровско-Острожского восстания», крестьяне не оказали никакого сопротивления. Тем не менее в Острожке было убито 4 человека и 8 человек расстреляно в Дуброво, хотя, как отмечалось в отчете, руководители «восстания» сумели скрыться. Расправа с крестьянами в Оханском уезде была одним из первых эпизодов красного террора в Прикамье.

Действия крестьян против продотрядов и красногвардейцев носили характер защиты от произвола последних. Именно поведение продотрядов спровоцировало большинство крестьянских выступлений летом 1918 г. Показательно в этом отношении так называемое шлыковское восстание, вспыхнувшее в конце июня 1918 г. в Шлыковской, Частинской и соседних волостях Оханского уезда. Большинство продотряда, направленного туда, составляли интернационалисты из бывших австрийских военнопленных. 8 продармейцев были жестоко убиты. Тогда из Оханска выступил отряд во главе с председателем ЧК С. Болотовым. Основу отряда составляли также интернационалисты. В ходе карательной экспедиции они выдавали себя за казаков, выявляли таким образом противников Советской власти, участников контрреволюционного выступления и расстреливали их на месте. По крайней мере в четырех деревнях поступили именно так⁴. В своем отчете об этом деле председатель Оханской ЧК следующим образом обосновывал жестокость расправы: «Я и мои товарищи, находившиеся там, должны были превратиться в зверей и расстреливать всех поименованных преступников и предателей революции, которые утратили признаки человека. ...Если зверски убивают наших товарищей при исполнении ими революционного долга, то мы должны представлять из себя не что иное, как бронированный автомобиль, и уничтожать на своем пути всех гадов, препятствующих нам идти честно к царству труда и равенству народов. Всякое поднимание головы и карканье против трудящихся понесет с собою свою гибель»⁵.

Пермская окружная ЧК с момента своего создания начала активную борьбу с «контрреволюцией, спекуляцией и саботажем». Председателем ЧК стал Ф.Н. Лукоянов (партийная кличка Маратов). С середины марта по 1 мая 1918 г. окружная ЧК арестовала 73 человека, наложила штраф на 72 человека, из них на четверых «за оскорбление Советской власти», заведено 117 дел по реквизиции и конфискации имущества, проведено 209 обысков⁶.

В середине мая имели место волнения на почве перебоев в снабжении продовольствием на Мотовилихинском заводе и в Главных железнодорожных мастерских. Реакция властей была быстрой и решительной: Пермский округ объявлен на военном положении, в ночь с 17 на 18 мая произведены массовые обыски и аресты среди правых эсеров и меньшевиков. Было арестовано 23 человека. Большинство из арестованных через неделю освободили под подписку о невыезде из г. Перми и обязательство не выступать на собраниях и митингах с агитацией против Советской власти⁷. 4–5 июня в ЧК составили список лиц, обвиняемых в агитации (выступлениях) против Советской власти. В список было включено 38 человек, в основном меньшевики и правые эсеры.

Репрессии и расстрелы на местах приобрели настолько большой размах, что юридический отдел Пермского губернского Совета направил циркуляр всем Советам губернии. В циркуляре отмечалось: «За последнее время бывает много случаев расстрела частных граждан местными исполкомами Советов без достаточных оснований». Юридический отдел разъяснял, в каких случаях возможно применение расстрела: «1) Расстреляны могут быть лица, совершающие вооруженный грабеж, разбой, если эти лица задержаны с поличным на месте преступления. 2) Лица, открыто, публично призывающие к свержению Советской власти с оружием в руках». В циркуляре подчеркивалось: «Непризнание Советской власти не есть уголовное преступление, караемое революционными законами». Но в то же время отмечалось, что если кто-то из критиков Советской власти «говорит явную ложь или же тенденциозно освещает факты с целью натравить часть населения на другую или же население на советские органы власти, то таковых необходимо предавать суду Революционного Трибунала»⁸. Не считаясь с циркуляром, Пермская окружная ЧК предупреждала, что «все, кто будет вести агитацию против Советской власти и распространять ложные, нелепые слухи, будут преследоваться ЧК путем самых суровых мер и в случае поимки на месте преступления будут беспощадно расстреливаться»⁹. Если юридический отдел стремился подвести под расстрелы какую-то законодательную базу, хотя бы частично их ограничить и поставить под контроль, то «карающий меч» революции по-своему толковал принцип «революционной целесообразности».

Пермским большевикам принадлежит сомнительная честь: именно они положили начало физическому истреблению царской семьи. 12 июня 1918 г., почти за месяц до убийства Николая II в Екатеринбурге, в Перми был убит великий князь Михаил Александрович Романов. Убийство Михаила Романова было инициативой местных большевиков, прежде всего Г.И. Мясникова, но этот акт вполне соответствовал настроениям центра, той политике, которую проводило большевистское руководство в Москве. Позднее Я.М. Свердлов и В.И. Ленин, по утверждению Г.И. Мясникова, одобрили убийство Михаила Александровича¹⁰.

Через несколько дней после этого убийства в Перми было совершено очередное преступление: изуверская расправа над архиепископом Пермским и Кунгурским Андроником.

18 июля в городском театре Перми, где проходил митинг, была брошена бомба. Большевики обвинили в этом левых эсеров и произвели массовые аресты среди членов ПЛСР как в губернском центре, так и в уездах. В Перми арестовали 81 человека не только из числа левых эсеров, но и известных общественных деятелей, предпринимателей. Среди арестованных были Л.В. Барбатенко – директор гимназии, И.Ю. Петровский – владелец книжного магазина, О.М. Варфоломеева – известный педагог, председатель общества «Светлая юность» и заведующая педагогическими Фребелевскими курсами, В.М. Здравосмыслов – директор бактериологического института и др. Правда, большинство арестованных вскоре освободили с подпиской о невыезде и под поручительство. Акция, имевшая место в городском театре, послужила предлогом для большевиков к удалению представителей левых эсеров из Советов.

Лица, попавшие в список ЧК, арестовывались периодически, они стали потенциальными заложниками.

Действовал запрет на службу в советских органах некоторых категорий лиц по политическим мотивам. Так, 1 августа окружная ЧК направила письмо председателю отдела управления губисполкома, в котором предлагала немедленно уволить со службы 6 человек «как ярых защитников Учредительного собрания»¹¹. Предписание было исполнено, причем все 6 служащих были женщинами.

Подобные чистки проводились и на местах. Так, в Очере в ответ на телеграмму штаба Восточного фронта 13 июля о замене почтово-телеграфных служащих лицами, принадлежащими к левым партиям, был составлен список служащих с указанием их принадлежности или сочувствия к тем или иным политическим партиям и направлен в областную ЧК. Очерский исполком ходатайствовал об удалении с занимаемой должности начальника почтово-телеграфной конторы А.С. Шафранова как «противодействующего Советской власти и распространяющего провокационные слухи»¹². 26 июля Очерский исполком принял решение «снять телефонные аппараты, чтобы не могло произойти каких-либо провокационных сообщений, находящиеся на квартирах частных лиц (перечислены фамилии 7 человек) и аппараты объявить национализированными»¹³. Решением от 2 августа отделы Очерского исполкома были «очищены» от левых эсеров.

В августе ЧК подготовила список лиц (по улицам губернского города), подлежащих аресту. По Екатерининской (ныне Большевистская) намечено для ареста 45 человек, по Большой Ямской (Пушкина) – 21 человек, по Сибирской – 15 человек и т. д. В общей сложности арестовали 144 человека¹⁴.

Особой жестокостью и зверствами с обеих сторон отличалась борьба большевиков с крестьянством. Произвол и бесчинства, творимые продотрядами в деревне, провоцировали выступления крестьян, сопровождавшиеся кровавыми расправами над бойцами продотрядов. Так, в Осинском уезде в Совинской волости в деревне Мосудья во время описи и изъятия хлеба было убито 4 продармейца. Прибывший карательный отряд одного из участников выступления расстрелял на месте, двое было убито по дороге в Осу, остальные арестованные доставлены в Осинскую ЧК. В татарском селе Тауш того же уезда крестьяне убили 4 продармейцев и несколько человек ранили. Прибывший карательный отряд на месте расстрелял до 75 человек¹⁵.

18 августа вспыхнуло восстание в Сепычевской и пяти смежных волостях Оханского уезда. Главным поводом к восстанию послужили действия продотряда и, прежде всего, объявление мобилизации. Восставшие жестоко расправлялись с коммунистами, советскими работниками и захваченными бойцами продотряда. За четыре дня восстания было замучено и расстреляно 46 человек. Порке и издевательствам подвергались и члены семей коммунистов и советских работников. Восстание было подавлено карательными отрядами без боя, руководители его успели скрыться. Тем не менее, сразу после подавления восстания было расстреляно 83 человека¹⁶.

Невиданные до сих пор размеры террор принял после убийства председателя Петроградской ЧК М.С. Урицкого 30 августа и покушения на В.И. Ленина 31 августа 1918 г. 5 сентября Совнарком издает постановление «О красном терроре». Согласно постановлению, лица, «прикосновенные к белогвардейским организациям, заговорам и мятежам», подлежат расстрелу, а «классовые враги» – заключению в концентрационные лагеря¹⁷. По всей стране прокатилась волна массовых расстрелов заложников. В Перми было расстреляно 42 заложника, а в Кунгуре – 29. И в дальнейшем любая акция против Советской власти сопровождалась казнями сотен и сотен заложников.

Особую ненависть большевики испытывали к священнослужителям. В ходе сентябрьских расстрелов в Перми были казнены протоиереи Рождества Богородицкой церкви в Соликамске, Пожевской церкви, Юговского заводского собора, священники Спасской церкви в Соликамске, Свято-Троицкой церкви в Перми. В Кунгуре было расстреляно 3 священника: Кунгурского собора и Тихвинской церкви¹⁸.

В сентябре в ряде волостей Усольского (Соликамского) уезда вспыхнуло восстание, подавленное отрядами ЧК и отрядами из Кизела. Часть руководителей схватили и 10 человек публично расстреляли. В том же месяце на IV Кунгурском уездном съезде Советов представитель Сабарской волости в ответ на выступления крестьян и расправы с коммунистами потребовал «вырезать всю буржуазию»¹⁹. В начале сентября в связи со слухами о приближении чехословаков в Чусовском заводе были произведены массовые обыски и аресты среди эсеров и меньшевиков.

Приближение частей Сибирской армии и чехословаков привело к резкому усилению красного террора в Прикамье. В большинстве уездов создаются чрезвычайные органы власти – Военно-революционные комитеты, присвоившие себе неограниченные полномочия. Оханский ВРК 19 октября издал следующее распоряжение: «Учитывая то положение, что контрреволюционеры уничтожают зверски всех советских работников и семейства их, – то в целях гарантии за полное спокойствие житья граждан в занятых местностях белогвардейцами предлагается сейчас же взять с каждой волости заложников: из буржуазии, кулаков, правых эсеров и меньшевиков и под усиленным караулом, при случае эвакуации волостного исполкома, увозить с собой, причем объявить гражданам волости, что при случаях контрреволюционных выступлений и выдачи белогвардейцам советских работников заложники будут расстреливаться»²⁰. 22 октября Верещагинский районный ВРК и железнодорожная ЧК решили направить в волости по 3 коммуниста для выполнения указанного распоряжения. В самом Верещагино и окрестностях исполнение решения ВРК было возложено на районную ЧК.

Накануне отступления из Оханска местная ЧК расстреляла 8 граждан города, в том числе священника, бывшего члена земской управы, бывшего офицера, мелких торговцев. Во время первого занятия белыми Нытвы, которое произошло довольно неожиданно, были захвачены списки приговоренных к расстрелу. По утверждению колчаковской газеты «Современная Пермь», в этом списке значилась поголовно вся интеллигенция Нытвы и, в первую очередь, священнослужители. Большевики не успели привести в исполнение задуманное²¹.

По свидетельству антибольшевистской печати, особыми зверствами и жестокостью отличалась Осинская ЧК. Начиная с осени в городе и уезде шли ежедневные аресты, многие арестованные бесследно исчезли. Некоторые семьи были истреблены поголовно. Накануне оставления Осы расстрелы граждан проводились среди бела дня, расстрелянных не успевали хоронить и сбрасывали в овраг. По свидетельству белогвардейского командования, в городе и его окрестностях было обнаружено около 2 000 трупов. Данная цифра вызывает некоторое сомнение: слишком велики масштабы террора для небольшого уездного центра.

5–6 декабря произошло выступление рабочих Мотовилихинского завода. Причина – продовольственные трудности и вызывающее поведение руководителей мотовилихинских коммунистов. Мотовилиха была объявлена на осадном положении, был создан ВРК, на заводе объявлен локаут, в поселок для наведения порядка введен коммунистический батальон. Решительные карательные меры – массовые аресты и расстрелы – позволили уже 10 декабря возобновить работы на заводе. Вероятно, в ходе этих расправ и были расстреляны бывший начальник завода Темников, его сын, бывший офицер, и зав. снарядным цехом № 3 инженер Иванов.

Произвол и беззаконие, творимые Красной гвардией в Пермском уезде, – обыски, аресты, наложение непосильных контрибуций, конфискация домов и имущества, расстрел за малейшее сопротивление – во многом способствовали восстанию 10-го кавалерийского полка, расквартированного в селе Ильинском. Восстание вспыхнуло в критический момент – 24 декабря, накануне взятия Перми белыми войсками. По утверждению советских источников, восставшие расстреляли 800 человек из числа коммунистов, советских работников, красногвардейцев²².

В декабре 1918 г. в Прикамье прокатилась новая волна репрессий против духовенства. В ночь на 11 декабря после истязаний и неоднократного погружения в прорубь – волосы сплели в косички, просунули жердь и погружали периодически в воду до полного обледенения – был утоплен Соликамский епископ Феофан. В ночь на 4 декабря в Каме были утоплены три пермских протоиерея. Следует отметить, что репрессии против духовенства в Прикамье носили беспрецедентный характер. По данным колчаковского телеграфного агентства, во время красного террора в Пермской епархии погибло 3 архиерея, 19 протоиреев, 44 священника, 6 диаконов, 4 псаломщика, 44 монашествующих²³.

Положение в стране и Прикамье ярко и образно характеризуется в письме-предупреждении, подготовленном профессурой Пермского университета в адрес университетов Европы и Америки. В письме, в частности, отмечалось: «Общие условия гражданской жизни невыносимы. Вы не хозяин даже в своем жилище... Какие бы то ни было правовые гарантии совершенно отсутствуют. Повсюду действует шпионаж и сыск. За неосторожное слово или по доносу вашего врага вы попадаете в ведение Чрезвычайной комиссии, которая сажает вас в тюрьму, где вас подвергают мучениям, морят голодом и где вы живете под страхом, что с вами поступят так же, как с вашими соседями по заключению, которых на ваших глазах десятками уводят на расстрел. Суд этих комиссий заменил нормальный суд. Одной из отличительных особенностей этого суда является массовое применение жестокого института заложничества, возвращающего культурную страну к первобытным формам права... Свободная проповедь в церкви влечет за собой тюрьму и расстрел... Провозглашенная в Конституции свобода совести на практике превратилась в сплошное гонение религии с дикими расправами над духовенством. Малейшее проявление недовольства вызывает карательные экспедиции, которые проводят массовые расстрелы и даже разрушения целых селений»²⁴.

Сразу после занятия Перми колчаковцами по распоряжению командования была организована Комиссия по расследованию преступных деяний большевиков и их сотрудников. В состав Комиссии вошли известные общественные деятели, представители окружного суда, прокуратуры, духовенства, уездного земства, городского самоуправления, университета. В распоряжении определялись принципы деятельности комиссии: «Преследованию подлежат только преступные деяния, покушения на таковые или приготовления к ним. Принадлежность к той или иной партии или сочувствие ей, не выразившееся в тех или иных действиях, преследованию не подлежит, так как на убеждения и взгляды граждан посягательства быть не должно. Анонимные доносы оставляются без рассмотрения. В основу своей деятельности Комиссия ставит законность, право и справедливость»²⁵. Подобные комиссии были созданы в уездах и волостях. К сожалению, материалы их работы, в отличие от деникинских комиссий, пока не найдены.

На смену красному террору пришел белый террор, который по своей жестокости и зверствам не уступал красному. Но белый террор все же не был столь массовым и не являлся официальной государственной политикой. Официальные власти, хотя бы внешне, осуждали проявления массовых репрессий и террора. Белый террор – это особая страница в истории гражданской войны, требующая отдельного рассмотрения.

После восстановления власти большевиков в Прикамье возобновились и массовые репрессии, но следует отметить, что расстрелы стали применять намного реже. Были восстановлены места заключения, или, как они назывались, исправительные рабочие дома, которые очень быстро были заполнены лицами, обвиняемыми в сотрудничестве с колчаковской властью. В сентябре 1919 г. в Перми создан концентрационный лагерь, иногда называвшийся лагерем принудительных работ. Подобные лагеря были созданы в Кунгуре и Оханске. Основную массу заключенных составляли лица, осужденные за кумышковарение (самогоноварение), мешочники, труддезертиры и крестьяне, не выполнявшие задания по продразверстке. По социальному положению большинство заключенных были из крестьян и рабочих.

Пермь стала местом, куда направлялись заложники и заключенные из центра страны. Так, в октябре 1919 г. в Пермь было переведено 75 заложников из Смоленска и 23 из Нижнего Новгорода; в марте 1920 г. – группа левых эсеров из Бутырской тюрьмы в Москве. В октябре 1920 г. был создан кизеловский рабочий отряд заключенных, состоявший во многом из казаков Дона, Кубани и Терека, обвиняемых в контрреволюционной деятельности. Как понимали большевики революционную законность, свидетельствуют приговоры некоторым лицам, когда срок заключения определялся «до окончания гражданской войны» или «до победы мировой революции».

Месть за сотрудничество с белыми принимала порой изощренный характер. Так, в заводе Майкор 7 июля 1919 г. было принято решение «собранием граждан» похоронить красноармейцев и коммунистов, убитых белыми, в церковной ограде, раскопку захоронений жертв белого террора и копку новых могил заставить произвести тех, кто донес белой власти²⁶. Репрессировали независимо от возраста и состояния здоровья. В Пермском исправдоме № 1 содержалась в заключении больная 70-летняя женщина. 65-летнюю монахиню кунгурского Иоано-Предтеченского женского монастыря посадили в концлагерь за сокрытие хлеба. Санитарные условия содержания заключенных в исправдомах и концлагерях были неудовлетворительными. Следствием этого явились эпидемии тифа, гриппа и других инфекционных болезней в местах заключения и высокая смертность. Именно от гриппа, или инфлюэнцы, как тогда называли эту болезнь, умерла в ИРД № 1 бывшая начальница Пермской мужской гимназии 57-летняя О.В. Циммерман, арестованная ЧК «за агитацию против Советской власти». О.В. Циммерман провела в заключении более 14 месяцев.

Представители ЧК не желали считаться с некоторым ограничением их полномочий, творили произвол и беззаконие. Губернский отдел юстиции указывал, что агенты ЧК не только вмешиваются в дела народного суда, но и производят ревизию и контроль деятельности суда. «Агенты ЧК смотрят на судебные учреждения как на подчиненные им советские учреждения, вмешиваются не только в дело судопроизводства, но и имеют стремление влиять и на самые приговоры». Отдел юстиции обратился в губЧК с просьбой «сделать указание подведомственным ЧК должностным лицам о недопустимости всех тех актов, которые вызывают умаление прав и достоинства Народного суда»²⁷.

Произвол на местах творили различные чрезвычайные органы и карательные отряды. Так, Чердынская «летучая тройка» запретила телефонные разговоры на зырянском и пермяцком языках, поскольку чекисты его не знали и не могли при прослушивании понять, о чем шла речь. В том же уезде в декабре 1920 г. карательный отряд красноармейцев из 40 человек в Кочевской волости всячески издевался над крестьянами, в чем вынужден был разбираться юридический отдел губисполкома. В Осинском уезде в 1920 г. отличился своими зверствами карательный отряд, направленный для борьбы с дезертирами. Отряд занимался «самоснабжением», фактически грабежами, без всякого учета, организовывал массовые избиения населения, подозреваемого в связях с дезертирами. Было расстреляно 13 пойманных дезертиров под тем предлогом, что необходимо освободить людей, занятых охраной задержанных, поскольку каждый человек был на счету. Устраивались массовые избиения дезертиров и арестованных, накладывались штрафы на населенные пункты, подозреваемые в укрывательстве дезертиров. Произвол, творимый отрядом, вынудил власти начать расследование и привлечь его руководителей к судебной ответственности. Но суд исходил при рассмотрении дела из принципа «революционной целесообразности», а также из того, что подсудимые «не враги пролетариату, а его защитники»²⁸.

Имели место в репрессивной практике властей и трагикомические случаи. Так, 20 марта 1920 г. народный суд Осинского уезда рассмотрел дело по обвинению С.С. Пшенициной в клевете против волостного исполкома. Объяснение обвиняемой, что ее слова «провалиться бы всем в Уинске» адресованы не исполкому, не было принято, и, «руководствуясь соображениями социалистического правосознания, суд приговорил: гражданку Малиновских хуторов Уинской волости С.С. Пшеницину подвергнуть лишению свободы в Осинском ИРД сроком на три месяца»²⁹.

Следует признать, что политика красного террора и массовых репрессий в годы гражданской войны явилась одним из факторов, позволивших большевикам одержать победу и удержать власть. Подробной и полной картины красного террора пока не создано, эта задача стоит перед исследователями как в Прикамье, так и в целом в России.

 

---

1. Обухов Леонид Аркадьевич, кандидат исторических наук, доцент кафедры отечественной истории новейшего времени Пермского государственного университета.

2. Красный террор, 1918, 1 нояб.

3. См.: Мельгунов С. Красный террор в России. – М.,1990. – С.6.

4. ГАПО, ф.р-656, оп.1, д.25, л.4-6.

5. Там же.

6. Там же, ф.р-301, оп.1, д.11, л.4.

7. Там же, л.74.

8. Там же, л.83.

9. Там же, л.84.

10. Мясников Г. Философия убийства, или Почему и как я убил Михаила Романова // Минувшее: Исторический альманах, № 18, М.–СПб, 1995. – С.119-120.

11. ГАПО, ф.р-301, оп.1, д.11, л.104.

12. Там же, д.21, л.12-15.

13. Там же, л.18.

14. Там же, л.110-116.

15. Известия Чердынско-Печерского края, 1918, 11 авг.

16. См.: Паздников Н.Ф. Борьба за Пермь. – Пермь, 1988. – С.16-18.

17. ВЧК – ГПУ: Документы и материалы. – М., 1995. – С.6.

18. ГАПО, ф.р-656, оп.1, д.25, л.12.

19. Там же, ф.р-301, оп.1, д.33, л.89.

20. Там же, д.15, л.23.

21. Современная Пермь, 1919, 2 апреля.

22. ГАПО, ф.р-484, оп.2, д.97, л.2-3.

23. Там же, ф.р-746, оп.2, д.10, л.26.

24. Там же, ф.р-656, оп.1, д.33, л.3-4.

25. Там же, д.8, л.10.

26. Там же, ф.р-301, оп.1, д.51, л.15.

27. Там же, ф.р-436, оп.1, д.17, л.20.

28. Там же, ф.р-656, оп.1, д.32, л.2-9.

29. Там же, ф.р-320, оп.2, д.10, л.47.

Поделиться: