⇐ предыдущая статья

в оглавление

следующая статья ⇒

13.21. От дискуссий к подполью.

Очерк истории левой оппозиции в г. Перми (1927–1928 гг.)

Декабрь для пермских и мотовилихинских левых – несчастливый месяц. В декабре 1883 г. полиция провела аресты народников – «пермских декабристов», чья история описана в блестящей работе Я.Б. Рабиновича¹. В декабре 1905 г. казаки и солдаты пресекли беспорядки в Мотовилихе, устроенные местными подростками-леваками. Известное каждому пермяку событие, получившее наименование «вооруженного восстания»², закончилось избиениями и арестами революционеров. Менее известно то, что произошло уже после революции, в 1928 году.

В 1928 году – и опять в декабре – пермскими сотрудниками ОГПУ были взяты под стражу тринадцать участников тайной организации большевиков-ленинцев. Аресты, как и полагалось, проводились ночью, а подпольщики, которых вели по улице, называемой сегодня Комсомольским проспектом, в соответствии с революционной традицией пели «Интернационал» и обзывали своих конвоиров «жандармами». Те терпели, ведь арестованные были не анархисты и не белые. Парадоксальность ситуации заключалась в том, что и чекисты и большевики-ленинцы принадлежали к одной и той же партии, а также разделяли идею пролетарской диктатуры. Думается, что и те и другие еще до конца не верили, что все происходящее – всерьез. Здесь даже можно было бы вспомнить крылатое выражение Маркса о повторяемости в истории и фарсе, если бы не знание, того, что всю оставшуюся жизнь неудачливым подпольщикам пришлось провести в унижениях, арестах и ссылках. Как минимум, у четверых, этот период жизни закончился расстрелом в 1937 году.

 

I

Раскол в большевистском лагере, вызванный введением новой экономической политики, а также несбывшимися ожиданиями, связанными с революцией, породил целый веер различных левых групп и фракций, которые предлагали альтернативные пути развития страны. Между ними и партийным аппаратом, поддерживающим Сталина, шла политическая борьба, которая в некоторых формах еще была возможна в 20-е гг. При всех идейных разногласиях левых оппозиционеров сближала борьба за внутрипартийную демократию, за свободу выражения своего политического стиля.

Пермь и Мотовилиха не оставались в стороне от происходивших в партии процессов. Уже в начале 20-х гг. здесь ярко выступил Г.И. Мясников, вступивший в полемику с самим В.И. Лениным с защитой идеи рабочей демократии. Дискуссия закончилась арестом Г.И. Мясникова и подавлением его сторонников. Само движение было обозвано «мясниковщиной», победа над которой стала важным сюжетом мифологии пермской парторганизации.

После страстей, связанных с событиями 1921–1922 гг., внутрипартийная дискуссия 1923 г. выглядела более спокойно, а выступления оппозиционеров, на фоне пламенных речей Мясникова, более бледно. А.В. Резник, недавно реконструировавший ход дискуссии в Перми и Мотовилихе в конце 1923 – начале 1924 гг., установил, что активные местные оппозиционеры были представителями партаппарата и не сделали ничего для того, что бы заручиться поддержкой рядовых коммунистов³.

В 1924–1925 гг. Пермские левые оппозиционеры, если и были, то активно себя не проявляли. Возможно, исключением являлась пара студентов-медиков ПГУ, которые были поклонниками Троцкого. Один из них – П.К. Денисов, будущий ученик знаменитого физиолога Павлова, прямо в университете расхваливал перед студентами только что вышедшие «Уроки Октября». Агитация, впрочем, практически не возымела действия, какого-то значительного количества новых сторонников молодые бунтари не привлекли.

Активизация левых в Перми связана с возникновением объединенной оппозиции, которая была политическим альянсом сторонников Л.Д. Троцкого и Г.Е. Зиновьева. Вожди объединенной оппозиции выступали за ограничение НЭПа, который с их точки зрения создавал угрозу буржуазного перерождения революционной власти, за расширение внутрипартийной демократии, ускорение промышленного развития и более активную внешнюю политику, направленную на поддержку революционных тенденций в мире.

С появлением новой фракции оппозиционеры, называвшие себя большевиками-ленинцами, начали создавать фракционные группы и готовиться к партийной дискуссии, которая позволила бы им переломить ход борьбы с партийной бюрократией в свою пользу. Завоеванию симпатий партийного большинства, однако, мешало несколько факторов. Во-первых, сопротивление партийной бюрократии, которой грозило отлучение от власти в случае победы Троцкого, во-вторых, постановление X съезда РКП (б), запрещавшее создание фракций. Это постановление давало в руки сторонников Сталина мощное оружие, позволяющее обвинять оппозиционеров в нарушении партийных норм, установленных еще при В.И. Ленине. И, наконец, важным, приводившим в отчаяние оппозиционеров, фактором была низкая политическая грамотность и пассивность рядовых партийцев. Этот фактор сильно затруднял распространение альтернативных идей среди коммунистов.

Созданием фракционных групп в регионах занимались либо входившие в ближайшее окружение Л.Д. Троцкого высокопоставленные члены партии вроде А.Г. Белобородова и С.В. Мрачковского, либо доверенные активисты. Первые обладали относительной свободой перемещения по стране, вторые, использовали особенности службы: командировки, служебные переезды. Приезжавших в провинцию эмиссаров оппозиции партийные чиновники презрительно называли «гастролерами».

Активность местных большевиков-ленинцев ОГПУ начинает фиксировать в августе-сентябре 1927 г. В роли организаторов пермских оппозиционеров выступили приезжие активисты Сергей Фомич Баранов и Владимир Михайлович Скобляков. Первый – старый уральский большевик-подпольщик, член партии с 1913 г., второй – участник гражданской войны, на момент описываемых событий занимал должность инструктора Резинотреста. Баранов в середине 20-х руководил нескольким областями, но его главный ресурс был связан не с занимаемым креслом, а с известностью и личными связями. Когда-то, еще до революции он работал при Чусовском заводе, в 1917 г. возглавлял местный районный совет и именно здесь он попытался создать фракционную группу.

Скобляков, по-видимому, больше внимания уделял не округу, а Перми. Оппозиционная сеть, которая сформировалась в городе при его непосредственном участии, включала в себя людей разных профессий и возрастных групп. На нелегальные собрания, которые проходили на квартирах, собирались служащие, рабочие, студенты. Фракционная деятельность объединяла кочегара и директора завода, молодого комсомольца и человека с дореволюционным партийным стажем. Далеко не все из них были знакомы между собой лично, но многие, прямо или опосредованно, контактировали с наиболее активными большевиками-ленинцами – ядром фракционной сети. По подсчетам ОГПУ таковых было девять. Помимо Гусева, Баранова и Скоблякова, в этот список входили: директор Мотовилихинского завода Василий Семенович Чекмарев, старые пермские большевики Александр Александрович Кощеев и Григорий Лаврентьевич Власов, а также еще двое приезжих: Петр Александрович Слободчиков и Сергей Александрович Зайцев. Оба участники гражданской войны.

Главной целью активистов была подготовка к ноябрьской внутрипартийной дискуссии, на которой предполагалось показать силу сторонников оппозиции. Сделать это было чрезвычайно сложно. Оппозиция находилась в настоящей информационной блокаде. Центральная и местная партийная пресса создавала негативный образ сторонников Троцкого и Зиновьева, а публикации материалов оппозиции носили единичный характер. Самостоятельное распространение фракционных материалов было запрещено. Открыто собираться и встречаться со своими лидерами фракционеры не могли. Все это приходилось делать нелегально.

В Перми активисты собирали сторонников двумя способами. Первый – это выстраивание цепочек из знакомых, по которым распространялась альтернативная информация, второй – знакомство с теми, кто на партийных собраниях выступал с симпатией к критикуемым вождям большевиков-ленинцев. По этим же цепочкам в основном распространялась и оппозиционная литература, в первую очередь так называемая «платформа 83-х», в которой была изложена программа фракции.

Случай с рабочим завода Уралсепаратор демонстрирует, как это происходило. О пятидесятилетнем слесаре Степане Васильевиче Оборине нельзя было сказать, что он вступил в партию из карьерных соображений. Большевиком он стал в марте 1917 г., когда победа ленинской партии еще была совсем не очевидна. А еще раньше в 1916 г. участвовал в забастовке на заводе Леснера, за что был уволен. С точки зрения партийных стандартов вполне уважаемый человек. В январе 1928 г. был исключен из ВКП (б) за то, что еще в ноябре дал почитать «платформу 83-х» двум знакомым рабочим. Оппозиционные материалы он получил от Скоблякова, с которым, по словам Оборина, познакомился на одном из партсобраний⁴.

В октябре и, особенно, во время партийной дискуссии в ноябре, когда проводилось обсуждение «тезисов ЦК» к XV съезду ВКП (б), большевики-ленинцы получили возможность открыто выступать на собраниях.

Одним из первых заметных выступлений оппозиционеров стал октябрьский пленум Мотовилихинского райкома партии. Здесь выступил член бюро, председатель ЦРК Николай Осипович Лаптев, указавший, что в деревне социальное расслоение идет слишком быстрыми темпами. Во время прений, когда присутствующие однопартийцы стали критиковать Лаптева за оппозиционность высказываний, за него заступился лишь Чекмарев. На проведенном вскоре после пленума совещании большевиков-подпольщиков, директор первым взял слово и заявил: «чтобы бороться с оппозицией, надо знать чего она хочет, а ЦК это от нас скрывает, я предлагаю продискутировать платформу оппозиции»⁵. Ни выступление Лаптева, ни выступление Чекмарева не были поддержаны присутствующими. Изучение оппозиционной программы развития страны в планы местной номенклатуры не входило.

Во время партийной дискуссии на собраниях коммунистических ячеек происходила проработка тезисов ЦК ВКП (б). После доклада и прений члены ячеек должны были проголосовать за или против официальной партийной программы развития СССР. На этих собраниях разрешалось выступать и представителям оппозиции. В течение ноября партийными органами были зафиксированы выступления не менее 8 оппозиционеров. Есть сведения о выступлениях А.А. Кощеева и П.А. Слободчикова. 10 ноября на партсобрании Чусовского завода выступил С.Ф. Баранов. На ноябрьских собраниях выступали и другие оппозиционеры. Среди них Н.Ф. Волков – работник «Биржи труда», А.М. Мартынов – преподаватель совпартшколы, С.А. Плотников и П.Т. Гусаров – студенты медицинского факультета ПГУ⁶.

Составить представление о том, что говорили на собраниях большевики-ленинцы можно по сохранившейся стенограмме выступления Николая Федоровича Волкова.

«Волков /оппозиционер/ – тов. старались доказать, что оппозиция не права. Когда я занялся серьезно этим вопросом, то оказалось, что наша линия есть линия Ленинская. Вы умаляете безработицу, между тем Сталин признает, что безработица опасна и что предъявляются антисоветские тенденции /читает цифры/. Как следствие безработицы – беспризорные, проституция. У вас нет средств для ликвидации этих явлений. Нужно эти средства найти за счет нажима на кулака-нэпача»⁷.

В ноябре по результатам выступлений и голосований в Перми было взято на заметку 23 оппозиционера. Многие из них получили партийные взыскания, вплоть до исключения. Большевики-ленинцы не смогли добиться успеха ни в одной из партячеек. И это не удивительно. К приведенным выше общим причинам поражения можно добавить еще и отход от оппозиции регионального лидера большевиков-ленинцев С.Н. Кузовникова. Он не просто прекратил фракционную деятельность, но и дал о ней подробные показания, которые были опубликованы в «Правде»⁸. И, наконец, немаловажно то, что к борьбе против оппозиции было привлечено ОГПУ.

Неизвестно, как рано чекисты взяли «в разработку» актив пермских большевиков-ленинцев. Данные, которые есть в открытых источниках, показывают, что в ноябре в рядах оппозиции уже был осведомитель – «Николька», вероятно кто-то из завербованных оппозиционеров. Использовался ОГПУ и метод внедрения собственных сотрудников в среду оппозиционеров. Доклады о том, что происходит среди активистов, регулярно поступали начальству.

Фрагмент агентурной сводки ОГПУ:

«25/XI – в 17 часов ЧИРКОВ был у СЛОБОДЧИКОВА⁹, ждали ребят с Уралсепаратора и кочегара из гостиницы «Канада», но не дождались. СЛОБОДЧИКОВ опасался, не попали ли ребята, так как у одного из Уралсепаратора было три экземпляра платформы оппозиции, а у кочегара листовки. Кочегара из «Канады» зовут Александром.

От СЛОБОДЧИКОВА ЧИРКОВ и СЛОБОДЧИКОВ пришли к СКОБЛЯКОВУ, где сидел некто ВЕРКИС, высокого роста, смуглый с большой шевелюрой на голове черного цвета с легкой проседью. Разговор был о том, что СКОБЛЯКОВ и СЛОБОДЧИКОВ говорили что ими в Окрисполкоме и в Окрадмотделе завербованы свои люди, которые вечерами отпечатывают на машинках оппозиционные материалы. Разбиралась стенограмма в «Правде» от 23/XI – в отношении предательства Кузовникова. На днях в Горсовете при обсуждении на ячейковом собрании тезисов ЦК по работе в деревне, двое голосовали против. ЧИРКОВУ поручено установить их и изыскать возможность привлечь их на свою сторону»¹⁰.

Приведенный отрывок показывает, что пермские власти черпали информацию о том, что происходит в штабе большевиков-ленинцев, практически из первых рук. Успешно вести политическую борьбу в таких условиях было, конечно, невозможно, фактически у оппозиции не было шансов на победу.

Тем не менее, хочется обратить внимание на то, что количество людей разделяющих идеи левых или симпатизирующих их вождям в советское время преуменьшалось. В список из 23 фамилий оппозиционеров, которыми городская парторганизация Перми отчиталась перед уральским и союзным начальством попала лишь самая активная и можно сказать, бесстрашная часть, тех, кто хотел бы изменения внутриполитического курса. И партийные документы, и сводки ОГПУ содержат упоминания гораздо более широкого круга лиц, выступления или высказывания которых можно было охарактеризовать как «троцкистские».

В кратком очерке нет возможности писать обо всех тех партийцах и беспартийных, которые попали на страницы заявлений, доносов, сводок и других документов. Их историю еще предстоит написать. Точно также еще предстоит выяснить подробности ноябрьского визита в Мотовилиху одного из вождей оппозиции А.Г. Белобородова, занимавшего должность народного комиссара внутренних дел РСФСР. В заводской поселок он прибыл тайно и несколько дней жил у бывшего мясниковца П.Л. Борчанинова. Еще предстоит идентифицировать участников тайного оппозиционного собрания в Перми, которое описано в воспоминаниях ссыльного Г. Григорова. Фамилии пермских оппозиционеров, указанные в этих воспоминаниях в просмотренных нами документах не встречались. Возможно, Григоров вывел своих персонажей под псевдонимами¹¹.

В конце ноября, когда стало понятно, что выступления не привели к желаемому результату, деятельность оппозиционеров прекращается. Уезжает из Перми, исключенный из партии В.М. Скобляков, сам покидает ряды ВКП (б) и также уезжает из города Н.Ф. Волков.

XV съезд партии признал принадлежность к «троцкистской оппозиции» несовместимой с пребыванием в рядах ВКП (б). На съезде были лишены партбилетов 75 фракционеров-активистов. В этом списке был и С.Ф. Баранов. Этим преследования оппозиции не закончились. В начале 1928 г. вожди большевиков-ленинцев во главе с Л.Д. Троцким, а затем и многие активисты были отправлены в ссылку. Закончился период внутрипартийной борьбы, который можно обозначить как «полулегальный». Отныне проявления оппозиционности трактовались как контрреволюционные, а, следовательно, борьбой с большевиками-ленинцами занимались не столько партийные комитеты, сколько политическая полиция – ОГПУ.

 

II

В декабре 1927 г. объединенная оппозиция распалась. Альянс покинули почти все зиновьевцы во главе со своими лидерами – Г.Е. Зиновьевым и Л.Б. Каменевым. Они подчинились решениям съезда и смогли сохранить партбилеты. Начался массовый отход от оппозиции, который активно освещался в прессе. Однако радикальное крыло большевиков-ленинцев не смирилось с поражением и продолжило борьбу. Новая ситуация требовала новой тактики. С конца 1927 г. отказавшиеся капитулировать левые начинают апеллировать к беспартийными рабочим для того, чтобы пролетариат оказал давление на партийную бюрократию.

В это же время среди непримиримых оппозиционеров начали выделяться молодые люди, для которых наиболее важной становится борьба за политическую свободу. Экономические вопросы для них отходили на второй план. Постепенно формировалась идейная почва, на которой могли сойтись представители левых антитоталитарных групп¹².

В 1928 г. по всей стране стали возникать нелегальные группы большевиков-ленинцев¹³, занимающиеся привлечением новых сторонников, распространением листовок и т.п. В эти группы входили как исключенные, так и действительные члены партии. Были и беспартийные. Появилась такая группа и в Перми.

В Пермскую нелегальную группу оппозиционеров входило 13 человек. Лидером был уже знакомый нам П.А. Слободчиков, член партии с 1919 г. До 1927 г. он служил в армии, занимал должность помощника комиссара дивизии ПРИВО. Еще проживая в Самаре, стал одним из лидеров местных большевиков-ленинцев. Позиционировал себя как зиновьевца. С января 1928 г. работал председателем артели инвалидов «Москва».

Среди членов оппозиционного объединения назывался и бывший активист-фракционер, член партии с 1910 г., Г.Л. Власов, работавший заведующим объединенным отделом издательств «Рабочая газета», «Правда», «Известия» и «Труд». Он не был ни на одном собрании, но проходил по делу, т.к. члены нелегальной группы заочно выбрали его в свой руководящий состав.

Вторым лидером местных оппозиционеров был Сергей Александрович Зайцев. Настоящее имя – Евстигней. До революции он работал на Путиловском заводе, участвовал в гражданской войне в качестве политработника. В партию вступил в январе 1917 г. После окончания войны занимал различные партийные и советские должности. В Пермь прибыл из Тагильского округа в 1927 г. Здесь работал заведующим арендным отделением промотдела, затем продавцом в буфете станции Пермь II. В 1927 г. смог избежать исключения из ВКП (б). В мае 1928 г. стал известен в партийных кругах благодаря публичной критике руководителя промкомбината и члена ОК ВКП (б) Привалова за то, что он оказывал протекцию бывшим белым офицерам. Зайцева исключили из партии в августе 1928 г. за оппозиционную деятельность, хотя он сам подавал это исключение как преследование за справедливую критику высокопоставленного начальства.

Ваганов Константин Дементьевич (в следственном деле указано другое отчество – Деомидович). Судя по совпадениям в биографических данных – это член знаменитого мотовилихинского клана революционеров, младший из трех братьев. Ваганов с юных лет был вовлечен в революционное движение. В качестве боевика участвовал в декабрьских событиях 1905 года в Мотовилихе. Во время гражданской войны находился на подпольной работе в Сибири. В его героической биографии, представленной в известном сборнике 1966 г. «Революционеры Прикамья»¹⁴, содержится большой пробел, касающийся 1920-х гг. и понятно почему. В начале этого десятилетия Ваганов присоединился к сторонникам Мясникова, за что в 1922 г. был исключен из партии, а в конце десятилетия, после того как с трудом вернул партбилет, вошел в руководство организации пермских «троцкистов».

Одним из самых активных участников описываемой группы была комсомолка Лидия Зиновьевна Свалова¹⁵. Эту двадцатилетнюю работницу Шпагинских мастерских отличали исключительная стойкость характера и смелость. Она выступала на собраниях с защитой Л.Д. Троцкого, из-за принадлежности к оппозиции вступала в личные конфликты на работе, на нее оказывало давление партийное руководство. Однако ни арест, ни последующие ссылки, в которых она провела всю оставшуюся жизнь, трагически оборвавшуюся в 1937 г., не заставили ее отказаться от своих взглядов.

Нельзя не сказать и о других участниках группы.

Артамонов Иван Михайлович, член партии с 1918 г., участник гражданской войны, в 20-е гг. дослужившийся до военкома. В Перми работал на заводе Уралсепаратор, а затем в исправдоме заведующим работами.

Потапов Петр Иванович, член партии с 1917 г., в гражданскую войну воевал в партизанском отряде. В 1928 г. работал инструктором окрпромсоюза.

Свалов Дмитрий Зиновьевич, брат Л. Сваловой, член партии с 1927 г. В гражданскую войну воевал в отряде С.В. Мрачковского. Командовал взводом. В 1928 г. – рабочий Мотовилихинского завода.

Сизов Михаил Петрович, член партии с 1917 г. До революции работал на Мотовилихинском заводе. Участвовал в гражданской войне в качестве политрука. В 1928 г. – инструктор окружного охотосоюза.

Кокаровцев Николай Петрович, член партии с 1919 г., во время войны был мобилизован сначала в РККА, а затем, после плена, в белую армию. Работал заведующим гостиницей «Канада».

Велеславов Петр Иванович, член партии с 1927 г. С октября 1917 г. служил на флоте. В 1928 г. работал торговым агентом.

Костронович Иван Капитонович, член партии с 1918 г. Воевал в гражданскую войну, был в плену. Работал кочегаром на Мотовилихинском заводе.

Аднашев Федор Васильевич, комсомолец, кандидат в члены партии с 1928 г. В 1928 г. рабочий Шпагинских мастерских. Самый молодой член организации.

Восемь человек из приведенного списка тем или иным образом (участие в инициативной группе, в тайных собраниях и т.п.) ранее участвовали в оппозиционной деятельности.

К моменту создания организации вне рядов партии находилось три человека, исключенных в 1927 г., в т.ч. оба лидера Слободчиков П.А. и Зайцев С.А.

Активизация пермских большевиков-ленинцев началась в конце лета 1928 года. В июле или августе за городом у кладбища была проведена «маевка». Кроме Слободчикова с женой, там присутствовали еще 4 человека, участвовавших в оппозиционной деятельности в 1927 г. На маевке Лидия Свалова рассказала о своей поездке в Москву. Эта поездка была предпринята с целью установить связь со Скобляковым, который после XV съезда переехал в Москву. Неизвестно, были ли знакомы Скобляков и Свалова, но как говорил позже на допросе один из подпольщиков «…он ей не доверился»¹⁶. Неизвестно также, по чьей инициативе была совершена поездка, то ли ее организовал Слободчиков, то ли Сваловой надоела бездеятельность местных «ветеранов» оппозиции и она решилась на это сама.

Осенью 1928 г. началось постепенное собирание сил. Слободчиков и Зайцев пытались восстановиться в партии, заявляя о признании правоты «ленинского большинства». Велся поиск сторонников. По данным ОГПУ, которое, по всей видимости, не прекращало слежки за оппозиционерами, в ноябре стало замечаться «усиление связи» между оппозиционерами Слободчиковым, Зайцевым, Артамоновым, Потаповым. Они и Л. Свалова стали ядром будущей организации.

Зайцев, Потапов и Артамонов занимались привлечением новых людей. Вербовали только действительных и бывших членов ВКП (б) или комсомольцев. Старались работать только со знакомыми. В начале декабря, на одном из собраний, Зайцев инструктировал своих товарищей: «обработку нужно начинать всегда с хороших приятелей, т.к. они если и не согласятся примкнуть к группе…, то, во всяком случае, не выдадут»¹⁷. Руководители группы рекомендовали вербовать по 2-3 человека, каждый из которых должен был в свою очередь обработать такое же количество людей¹⁸. Впрочем, все эти меры предосторожности не спасли организацию от раскрытия. Среди оппозиционеров, которых инструктировал Зайцев, уже находился агент ОГПУ.

Из материалов следственного дела видно, что, по меньшей мере, три члена группы сотрудничали с органами. Степень их сотрудничества была различной. Заведующий гостиницей «Канада» Н.П. Кокаровцев в 1927 г. дал согласие помогать компетентным органам бороться с контрреволюцией. Вполне возможно, что его, как руководителя гостинцы, собирались использовать не против «троцкистов». Должность Николая Петровича открывала возможности для наблюдения за теми, кто мог заинтересовать ОГПУ. В гостинице могли оказаться и представители духовенства, и нэпманы, и грешащие растратами советские работники.

Кокаровцев никого из товарищей не сдал, объясняя позже на допросе, что не успел. Мало того, спустя несколько лет, во время второго ареста в 1935 г. он отказался от нелегального сотрудничества с НКВД, заявив, что согласен поступить на службу, но не желает быть провокатором.

Еще один сексот – П.И. Велеславов был завербован, видимо, уже в процессе следствия. После его окончания выполнял поручения ОГПУ – встречался с местными и приезжими оппозиционерами. Есть сведения, что он не только добывал от них информацию, но и провоцировал на нелегальные действия.

Был и третий секретный агент, от которого, наверное, соратники меньше всего ожидали подвоха – К.Д. Ваганов, написавший подробный донос на своих товарищей. Этот документ, датированный 9 декабря 1928 г., стал основой для всего дела против подпольщиков. Ваганов был в курсе многих подробностей, так как вошел в руководство группы. Надо полагать, ему верили и как старому большевику с дореволюционным стажем, и как человеку, пострадавшему за свои убеждения.

Текст доноса создает впечатление, что раскрытие «нелегальной организации троцкистов» было его собственной инициативой: «С целью выявления состава этой организации и работы, дабы впоследствии довести до сведения ОГПУ, я вошел в группу оппозиционеров. Свои наблюдения и разговоры с отдельными членами организации я излагаю в хронологическом порядке»¹⁹.

Однако другой документ вносит в вопрос большую ясность. Это доклад уральских чекистов о пермской нелегальной группе на имя начальника Секретного отдела ОГПУ Т.Д. Дерибаса, датированный 6 декабря 1928 г.

«В число членов комитета введен наш осведомитель ВАГАНОВ он член партии с 1905 г., б(ывший) Мясниковец, г<о>д был вне партии. По отзыву Нач. Пермского Окротдела, как осведомитель, – вне всяких сомнений. Сведения его заслуживают безусловного доверия. Сведения перекрыты данными наружного наблюдения и еще другим осведомителем»²⁰.

Выдержка достаточно красноречива сама по себе и, кстати, заставляет задуматься о том, когда и в связи с чем Ваганов успел заслужить «безусловное доверие» ОГПУ. Вероятно, что акция против большевиков-ленинцев для Константина Дементьевича не была дебютом. Интересен и вопрос о том, когда Ваганов начал сотрудничать с ОГПУ. Можно предположить, что вербовка заслуженного революционера была произведена во время или сразу после «мясниковщины». Хотя в этом вопросе возможны варианты.

 

Вернемся, однако, к подпольной деятельности группы. Ее руководители своей первейшей задачей считали борьбу за партийные массы. Человеку, проявившему интерес к идеям оппозиции, обычно давали читать «Завещание Ленина» и «платформу 83-х». Потом предлагали стать членом нелегальной группы. Большинство от вступления отказывалось, хотя некоторые готовы были оказать содействие. Информация о ряде лиц, о которых ОГПУ в 1928 г. ничего не знало, всплыла только в следственных делах 1936 г. Логично предположить, что кто-то вообще остался вне поля зрения чекистов.

Численность группы известна, а вот количество сочувствующих, ее ближайшей периферии, с трудом поддается учету. Сами оппозиционеры называли разные цифры. П.И. Всеславов при вербовке нового сторонника говорил, что «…всего оппозиционеров в Перми наберется человек 50»²¹. К этим данным, конечно, нужно относиться осторожно, как и ко всякой информации рекламного характера. Другой же член организации, передавая слова Слободчикова, говорил, что в Перми оппозиционеров 16 человек²². Эта цифра кажется более достоверной, хотя Слободчиков мог и преуменьшить настоящую численность, т.к. разговор велся в ожидании ареста и к тому же не с самым устойчивым членом организации.

В докладной агента есть и еще одна цифра. Оппозиционеры предполагали, что на первое собрание придет около 20 человек²³. Учитывая, что группа в момент ареста состояла из 13 членов, можно предположить, что не решившиеся придти на собрание, т.е. фактически войти в группу и были частью тех, кто оказывал содействие организации. Исходя из вышеприведенных данных, мы можем приблизительно оценить численность «группы поддержки» в 9-15 человек.

В конце октября или начале ноября оппозиционеры созрели для установления связи с единомышленниками в Москве. Неудачная поездка Л. Сваловой не охладила их желания, а видимо, подвела к мысли о том, что в столицу должен ехать человек, известный в московских оппозиционных кругах. Таким человеком стал Слободчиков.

Среди своих был проведен сбор средств. Собрали, по одним данным 70, по другим 110 рублей и 24 ноября Слободчиков отбыл в Москву.

По возвращении в Пермь на собрании оппозиционного актива на квартире у Зайцева (1 декабря) Слободчиков сообщил, что «…Каменев, Пятаков и Зиновьев по-прежнему руководят подпольной оппозиционной работой». Причем Слободчиков был у Зиновьева и тот «…обещал оказать материальную помощь Пермской группе оппозиционеров и просил Слободчикова долго в Москве не задерживаться»²⁴. Эта информация содержится в докладной агента, который присутствовал на активе.

На допросах члены организации давали разные показания. П.И. Потапов, например, заявил, что о контактах с Зиновьевым ничего не слышал. И.М. Артамонов показал, что Слободчиков говорил о встрече с Зиновьевым и о том, что просил у него денег, однако, Зиновьев обещал дать только на личные нужды.

Слободчиков на допросе ни о Зиновьеве, ни о Каменеве ничего не говорил, а называл совсем другие имена: Иван Каталынов, Иван Тарасов, Петерсон Альвина. С первыми двумя он был знаком по работе в Самаре, где служил до 1927 г. Поддерживал с ними переписку. Был Слободчиков у жены Скоблякова и у «многих военных ребят», часть из которых уже отошла или начала отходить от оппозиции (например, секретарь Бубнова Кобусов). Каталынов, Тарасов и жена Скоблякова дали ему оппозиционную литературу и информацию о том, что в Пермь, возможно, приедет член подпольного ЦК²⁵.

О материальной поддержке Слободчиков сообщил следующее: «Относительно денег, которые мне якобы обещали дать, мною было сообщено товарищам из тактических соображений, для поднятия духа»²⁶. Несмотря на разнообразие известий о московских контактах Слободчикова, наиболее общий вывод мы сделать можем – связь с московскими оппозиционерами была установлена. Ожидался приезд эмиссара из центра. Последнее, впрочем, тоже могло быть выдумкой Слободчикова.

 

28 ноября Петр Александрович вернулся в Пермь. До начала арестов членов группы оставалось 12 дней, но за этот период оппозиционеры успели провести несколько собраний. Вечером, 1 декабря на квартире у Зайцева был собран актив группы. Здесь Слободчиков рассказывал о своей поездке, о московских встречах и о приезде в Пермь для налаживания работы «члена подпольного ЦК». На активе было решено провести на следующий день организационное собрание.

Это собрание, проходившее 2 декабря на квартире П.И. Велеславова, открыл Зайцев. Он сказал, что «… настал момент от кустарного способа ведения работы путем индивидуальной обработки, перейти к более организованной системе и предложил избрать комитет»²⁷.

Комитет был выбран, в его состав вошли пять человек: П.А. Слободчиков, С.А. Зайцев, П.И. Потапов, К.Д. Ваганов и Г.Л. Власов. Последний, как уже говорилось, был выбран заочно. Затем была сформирована контрольно-ревизионная комиссия в составе: И.М. Артамонов, П.И. Велеславов и Л.З. Свалова. Из присутствующих на собрании 11 человек 8 вошли в руководящие и контрольные органы организации.

План работы на собрании не обсуждался, т.к. этим должен был заниматься комитет, однако Слободчиков обозначил основные направления деятельности. 1. Выпустить листовки к компании перезаключения коллективных договоров. 2. Принять активное участие в перевыборах Горсовета, в выступлениях заострять внимание рабочих на вопросах: а) о повышении заработной платы трудящихся; б) о ненормальном снабжении города продуктами и чрезвычайно большой распродаже спиртных напитков; в) о ненормальном расходовании городского бюджета по параграфу – непредвиденные расходы; о необходимости выселения из коммунальных домов нетрудового элемента. 3. Выступить на предстоящей горпартконференции по наиболее злободневным вопросам. 4. Компрометация ответработников. 5. Добиваться возвращения из ссылки Л.Д. Троцкого. 6. Распространить листовки на ближайшем армейском празднике и установить связь с красноармейцами. 7. Наладить в Перми выпуск листовок и завязать связь с Тагилом и Свердловском²⁸.

Всем участникам собрания в целях конспирации были даны клички: Слободчикову – «Самара», Зайцеву – «Смоленский», Ваганову – «Медведь», Сваловой – «комсомолка», Потапову – «Кустарь» и т.д. Здесь же было решено собирать взносы в размере 2-3 % от заработной платы. Позже член Пермской ОКК ВКП (б) Ошвинцев в выступлении на декабрьской партконференции иронизировал над организованностью оппозиционной группы: «все как у настоящих»²⁹.

Следующее собрание состоялось 7 декабря на квартире у Дмитрия Свалова. Предполагалось, что это будет собрание комитета, но некоторые его члены не явились, и видимо, поэтому «происходила лишь взаимная информация», как писал в донесении агент. На встрече присутствовали 7 человек. Брат и сестра Сваловы рассказали о том, как идет распространении листовок.

Листовки, распространявшиеся оппозиционерами в Перми, привез из Москвы Слободчиков. Кроме московских, ленинградских и даже марийских листовок были привезены: письмо Троцкого VI-му конгрессу Коминтерна, письмо Радека в ЦК ВКП (б), письмо Сосновского в редакцию «Известий» и т.п. Всего около десятка наименований.

Листовки в Перми стали обнаруживать 30 ноября, т.е. сразу после приезда Слободчикова. В этот день со стен типографии газеты «Звезда» были сняты 2 прокламации. Затем 3, 4 и 5 декабря листовки были обнаружены в Шпагинских мастерских и на Мотовилихинском заводе, как раз на тех предприятиях, где работали Сваловы. Д. Свалов говорил, что распространил на заводе 7 экземпляров. Интерес к листовкам проявили, прежде всего, беспартийные рабочие, партийные в большинстве своем относились враждебно и сразу сдавали их «в ячейку или в райком». Несколько прокламаций Свалов вложил в ящики для газет, и, видимо, он же разбросал около десятка в вагоне одного из поездов, который возил мотовилихинских рабочих³⁰. На допросе в 1936 г. Свалов признался, что в 1928 г. распространил на заводе 50 листовок³¹.

В письме секретаря Пермского ОК ВКП (б) Горшина, адресованном главам райкомов, говорилось еще о том, что листовки были обнаружены в государственном университете.

Л. Свалова в Шпагинских мастерских раздала 19 листовок, из которых по ее мнению, изъято было не более 3-х. Присутствовавшие сочли эту работу «вполне успешной». По предложению Ваганова приняли решение не распространять больше листовки до партийной конференции, которая ожидалась 14 декабря. Собравшиеся обсудили также возможность производства листовок на месте, для чего предполагалось купить стеклограф или завязать контакты с владельцем частной типографии. «Настроение, в общем, у ребят боевое», – подытожил агент³².

9 декабря в гостинице «Канада» прошло последнее заседание, на котором присутствовали, не в полном, правда, составе, члены комитета и ревизионно-контрольной комиссии, всего 7 человек. На собрании по предложению Слободчикова и Зайцева была выбрана рабочая тройка, в состав которой вошли они сами и провокатор Ваганов. Слободчикова выбрали председателем. На следующий день была намечена покупка стеклографа для изготовления листовок или покупка деталей к нему для самостоятельного изготовления. Реализовать задуманное оппозиционерам не удалось, в ночь с 9 на 10 декабря начались аресты членов группы.

Перед своим арестом, Слободчиков, вместе с Вагановым успели написать листовку: «В ночь на 10/XII в г. Перми была произведена расправа… чиновниками бюрократического аппарата были схвачены и арестованы 4 рабочих с предприятий и 5 старых большевиков – заслуженных ленинцев, героев гражданской войны. В момент (1917 г.) когда трещали и шумели пулеметы и батареи на полях боя, они как сыны революции были посланы рабочими крупных предприятий – Мотовилихи, Путиловского и др. заводов в самые опасные места – для защиты дела рабочих»³³.

 

Допросы арестованных оппозиционеров проходили в 2 этапа. 10-12 декабря в Перми. С 14 декабря в Свердловске. В этот же день на имя Сталина был отправлено донесение³⁴ о раскрытии пермской подпольной организации.

На допросах большинство арестованных придерживалось одной тактики – старались всю деятельность организации свести к борьбе с правой опасностью. Слова «комитет» избегали, употребляя или понятие «инициативная группа» или «пятерка». Это, видимо, делалось для того, чтобы избежать обвинений в создании второй партии. Зайцев говорил, что они хотели поддержать «центристское течение» (т.е. сторонников Сталина) в борьбе с правым уклоном, т.к. большинство верхушки пермской парторганизации вести ее не способно, потому что является сторонником этой идеологии. Нельзя сказать, что оппозиционеры говорили неправду. Тот же Зайцев был непримиримым борцом с «разложившимися» элементами в партии и советском аппарате.

Зайцев и многие его единомышленники могли бы, наверное, подписаться под лозунгами борьбы с правой идеологией, которые стали появляться в газетах в 1928 г. И в этом смысле тактика пермских большевиков-ленинцев на допросах вполне понятна. Однако долгое наблюдение за оппозиционерами и показания провокатора давали следователям совсем другую картину. Не могли они не обратить внимание на донесение агента, который передавал слова Зайцева и Потапова, о том, что «партийный аппарат так сильно держится за власть, что не исключены возможности, что отстранение от власти произойдет с помощью оружия»³⁵. «Гнилой сталинизм», «аппаратчики», неправильная политика Сталина, ведущая к «развалу партии и государства» – все эти эпитеты встречаются и в перехваченных письмах Зайцева и Слободчикова.

Не все арестованные смогли придерживаться выбранной тактики поведения на допросах, некоторые после перевозки их в Свердловск, начали давать дополнительные показания, более откровенные. Все, кто активно сотрудничал со следствием или пытался еще до ареста сообщить о своей нелегальной деятельности в парторганы (Велеславов) или чье участие в организации было минимальным, были в начале 1929 г. отпущены на свободу. Остальные проходили по статье 58¹⁰ и их дело было направлено в Особое Совещание при ОГПУ для внесудебного рассмотрения.

Самое суровое наказание понес Слободчиков – 3 года лишения свободы (Тобольский политизолятор). Остальные 6 человек были приговорены к ссылке сроком на 3 года в различные части страны: Казахстан, Вологодская и Архангельская губернии. Все остальные в течение 1929 г. были досрочно освобождены. У нас нет материалов о каждом, но, скорее всего, все они подали заявление об идейном и организационном разрыве с «троцкистской подпольной организацией»³⁶.

Дальнейшая судьба участников нелегальной организации была трагична. Слободчиков, Зайцев, Потапов, Л. Свалова и, возможно, Г. Власов, продолжили оппозиционную деятельность. В 1936 г. все они были приговорены к 5 годам лишения свободы. Слободчиков, Зайцев и Л. Свалова в 1937 г. были расстреляны. Четверо других, чье участие в оппозиционной деятельности в 30-х гг. сомнительно, получили от 3 до 5 лет в 1935–1936 гг.

 

---

1. Рабинович Я.Б. Пермские «декабристы» (1880–1883 гг.). – Пермь: Перм. кн. изд-во. 1966.

2. Современный взгляд на события см. в: Бушмаков А.В. Сорок юных бойцов... Декабрь 1905 года в Мотовилихе // «РЕТРОспектива». 2007. № 2. С. 3-7.

3. Резник А.В. Оппозиция 1923 года в РКП (б) по материалам Перми // Вестник Пермского университета. Серия «История». 2011. Выпуск 2. С. 109-119.

4. Протокол № 13 заседания партийной коллегии Пермского ОКК 11 февраля 1928 г. // ПермГАНИ. Ф. 2. Оп. 5. Д. 11. Т.1. Л. 142.

5. Дорогой товарищ! // ПермГАНИ. Ф. 2. Оп. 4. Д. 18. Л. 1.

6. Шабалин В.В. Пермские студенты-троцкисты в левой оппозиции // Астафьевские чтения: Выпуск второй (17-18 мая 2003 г.). – Пермь: Мемориальный центр истории политических репрессий «Пермь-36», 2004. С. 79-82.

7. Приложение № 4 Выписка из протокола № 4 общего собрания членов и кандидатов ячеек ВКП (б) и ВЛКСМ ячейки при механической мастерской коллектива Швейников. // ПермГАНИ. Ф. 2. Оп. 4. Д. 75. Л. 125.

8. «Бывший оппозиционер Кузовников о работе троцкистской партии.

(Стенограмма речи на президиуме свердловской окружной контрольной комиссии)» // Правда. 1927. 23 нояб.

9. Слободчиков проживал по адресу ул. К. Маркса 208, кв. 6. Дом «Миллера».

10. Сводка // ПермГАНИ. Ф. 1109. Оп.1. Д. 150. Л. 88.

11. Григоров Г.И. Повороты судьбы и произвол: Воспоминания, 1905–1927 годы. [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.sakharov-center.ru/asfcd/auth/?t=page&num=8747

12. Гусев А.В. Коммунистическое сопротивление тоталитаризму в СССР // [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://socialist.memo.ru/discuss/d02/d0201.htm

13. О деятельности этих групп в Уральской области в 1928–1930 гг. см.: Шабалин В.В. Пейзаж после битвы (Из истории левой оппозиции на Урале). – Пермь: РИО ПГТУ. 2003.

14. Революционеры Прикамья. – Пермь: Перм. кн. изд-во. 1966. С. 89-92.

15. Подробнее о биографии Л.З. Сваловой см.: Шабалин В.В. Непримиримая «Комсомолка» // Ретроспектива. 2008. № 1. С. 59-65.

16. Дело по обвинению Слободчикова П.А. и др. // ПермГАНИ. Ф.1. Оп.1. Д. 8768. Т.1. Л. 277.

17. Документы троцкистской оппозиции по г. Перми (февраль-декабрь 1928 г.) // ПермГАНИ. Ф. 2. Оп. 5. Д. 24. Л. 101.

18. Дело по обвинению Артамонова И.М. и др. // ПермГАНИ. Ф. 1. Оп. 1. Д. 16901. Т. 1. Л. 32-33.

19. Дело по обвинению Слободчикова П.А. и др.// ПермГАНИ. Ф. 1. Оп. 1. Д. 8767. Т. 1. Л. 1.

20. Информации и докладные обкома // ЦДООСО. Ф. 4. Оп. 6. Д. 69. Л. 369.

21. Дело по обвинению Слободчикова П.А. и др. // ПермГАНИ. Ф. 1. Оп. 1. Д. 8767. Т.1. Л. 1.

22. Там же. Л. 117.

23. Там же. Л. 6.

24. Документы троцкистской оппозиции по г. Перми (февраль-декабрь 1928 г.). // ПермГАНИ. Ф. 2. Оп. 5. Д. 24. Л. 98.

25. Там же. Л. 170.

26. Там же. Л. 139.

27. Там же. Л. 99.

28. Там же.

29. Стенографический отчет и резолюции VII-ой окружной партконференции 21-29 декабря 1928 г. // ПермГАНИ. Ф. 2. Оп. 5. Д. 3. Л. 196 (об).

30. Документы троцкистской оппозиции по г. Перми (февраль-декабрь 1928 г.) // ПермГАНИ. Ф. 2. Оп. 5. Д. 24. Л. 98-99, Л. 100.

31. Дело по обвинению Артамонова И.М. и др. // ПермГАНИ. Ф. 1. Оп. 1. Д. 16901. Т. 1. Л. 28.

32. Документы троцкистской оппозиции по г. Перми (февраль-декабрь 1928 г.) // ПермГАНИ. Ф. 2. Оп. 5. Д. 24. Л. 100.

33. Документы троцкистской оппозиции по г. Перми (февраль-декабрь 1928 г.) // ПермГАНИ. Ф. 2. Оп. 5. Д. 24. С. 89.

34. Информации и докладные обкома // ЦДООСО. Ф. 4. Оп. 6. Д. 69. Л. 374.

35. Дело по обвинению Слободчикова П.А. и др. // ПермГАНИ. Ф.1. Оп. 1. Д. 8767. Т. 1. Л. 2.

36. Там же. Л. 351.

Поделиться: