| ⇐ предыдущая статья | в оглавление | следующая статья ⇒ |
13.8 К истории пермских политлагерей
13 июля 1972 г. в Чусовской район Пеpмской области пpибыл пеpвый эшелон с заключенными из моpдовских политлагеpей ЖХ-385/3, ЖХ-385/17, ЖХ-385/19. Несколько сот политзаключенных в обстановке сугубой секретности были переведены в пермские лагеря ВС-389/35 и ВС-389/36 в связи с тем, что режим их изоляции в Мордовии, с точки зрения властей, был недостаточно надежным.
Эшелон с заключенными шел из Мордовии до Перми трое суток. Шел только ночами, а днем отстаивался на глухих полустанках. Конвойная команда была переодета в спортивные костюмы. Не только все окна, но и система вентиляции – в июле 1972 г., когда термометр даже по ночам не опускался ниже 30° и кругом горели торфяники, – были задраены наглухо.
Заключенные теряли сознание. Была смерть прямо на этапе. Многие, когда приехали наконец и стали выгружаться, не могли стоять на ногах.
Жестокость вызвана была чрезвычайно секретным характером операции. Никто не должен был знать, куда перевозят заключенных. Никто не должен был передать весточку...
В начале 50-х гг. документы ГУЛАГа выделяли три основных категории заключенных: «осужденные за контрреволюционные преступления», «уголовно-бандитствую-щие элементы» и «осужденные за прочие преступления». К первой категории относились осужденные по печально известной 58-й статье уголовного кодекса 1926 г. – за «контрреволюционные преступления». Ко второй – уголовные преступники. Третью категорию составляли так называемые бытовики, осужденные за различные бытовые преступления, от кражи до хулиганства и драк.
С момента возникновения советских лагерей и колоний и до конца 50-х гг. заключенные перечисленных категорий содержались, как правило, вместе, в одних и тех же пенитенциарных учреждениях.
В конце войны и послевоенное время постепенно вводились раздельное содержание и различные режимы для заключенных некоторых категорий. Указом от 19 апреля 1943 г. были учреждены каторжные лагеря для осужденных за измену Родине – сотрудничество с немецкими оккупационными властями. В 1948 г. были созданы особые или специальные лагеря, в которых концентрировали осужденных по 58-й статье. Но и в каторжных, и в особых лагерях, кроме осужденных за измену и контрреволюционные преступления, содержался некоторый процент уголовников и бытовиков, исполнявших функции лагерной хозобслуги и помощников лагерной администрации.
А в общих лагерях и колониях территориальных органов НКВД и после создания особлагов оставалось немало «контрреволюционеров». В Пермской области в 1952 г. их количество составляло от 20 до 25% от общего числа заключенных1. В некоторых общих лагерях в начале 50-х гг. отдельные лагпункты могли комплектовать преимущественно или даже исключительно из заключенных одной категории, вводить в них различные режимы содержания.
Но радикальные изменения содержания различных категорий заключенных произошли лишь в начале 60-х гг., с принятием нового уголовного и исправительно-трудового кодексов. Законодательство начала 60-х гг. предусматривало 4 режима лагерного содержания (общий, усиленный, строгий и особый) и 2 режима тюремного (общий и строгий). К содержанию в лагерях общего режима с максимальным сроком до 3 лет приговаривались лица, «впервые осужденные к лишению свободы за преступления, не являющиеся тяжкими»2. В лагеря усиленного режима попадали осужденные на срок до 5 лет – «впервые осужденные к лишению свободы за тяжкие преступления»3. Строгий режим (максимальный срок – до 7 лет) предназначался для «ранее отбывавших наказание в виде лишения свободы»4. Особый режим существовал для «признанных особо опасными рецидивистами» и тех, кому «наказание в виде смертной казни заменено лишением свободы в порядке помилования или амнистии»5.
В новом законодательстве появилось понятие «особо опасного государственного преступления»6 и предусматривалось строго отдельное содержание «особо опасных государственных преступников». Статус исправительно-трудовых колоний для особо опасных государственных преступников был присвоен ряду колоний Дубровлага в Мордовии (Управление ЖХ-385).
В начале 60-х гг. в мордовские лагеря со всей страны свезли тех, кто отбывал свои немалые «срока» по обвинению в измене Родине, шпионаже, террористических актах, диверсиях, вредительстве, антисоветской агитации и пропаганде, пропаганде войны, участии в антисоветской организации, особо опасных государственных преступлениях, совершенных против другого государства трудящихся. Они не попали ни под одну амнистию после смерти Сталина и ХХ съезда. Те же кары распространялись на осужденных по обвинениям в перечисленных преступлениях после массовых амнистий.
Среди многих тысяч сконцентрированных в мордовских лагерях «особо опасных государственных преступников» преобладали две группы – обвиненные в измене Родине и в антисоветской агитации и пропаганде. В первой были осужденные за сотрудничество с немецкими оккупационными властями, бойцы украинской повстанческой армии (УПА), литовские партизаны, воевавшие во время немецкой оккупации с фашистами, а с приходом советских войск повернувшие оружие против них.
Значительную часть второй группы составляли представители политической оппозиции советской власти и КПСС, оппозиции, порожденной ХХ съездом, возможностью обсуждения прежде абсолютно запретных тем. Если в 1956 г. по обвинению в «антисоветской агитации и пропаганде» было осуждено 384 человека, то в 1957 г. – 1964, а в 1958 г. – 1 416 человек7. Среди них были выступавшие с критикой рецидивов сталинизма и советской действительности одиночки и члены легальных и нелегальных организаций и групп самой различной направленности – от коммунизма «ленинского» толка до монархизма.
Во второй половине 60-х гг. политическая оппозиция в СССР вступила в диссидентский этап8. Диссиденты ориентировались на открытые действия, распространение самиздата, требовали соблюдения международных правовых норм. «Диссидентские группы начали свободно обращаться к международной общественности и западным средствам массовой информации, что было совершенно невозможным для групп предшествовавшего периода»9. Неизбежные репрессии против новой волны Сопротивления привели многих диссидентов, прежде всего активистов и лидеров движений, в мордовские колонии для особо опасных государственных преступников.
Осужденные по обвинению в антисоветской агитации и пропаганде диссиденты совершенно справедливо осознавали и считали себя политическими заключенными, хотя власти категорически отказывались признать за ними этот статус. В заключении они стали играть все более заметную роль. И вскоре в самиздате, а затем и в зарубежных средствах массовой информации мордовские колонии для особо опасных государственных преступников стали именоваться мордовскими политлагерями.
Связи с международной общественностью и средствами массовой информации заключенные диссиденты не утрачивали. Поток информации о внутрилагерных репрессиях, о регулярных нарушениях прав человека из Мордовии поступал в Москву, Ленинград, Киев, распространялся по стране и миру. Этому способствовал некий фактор, до начала 70-х гг. властью в расчет не принимавшийся. Дело в том, что Мордовия еще в 30-е гг. была превращена в крупный лагерный регион. В некоторых районах республики большая часть населения на протяжении многих десятилетий служила в лагерях, охраняла их, обслуживала многочисленные лагерные подразделения. Охрана «сжилась» со своими подопечными, и никакие жесткие меры по пресечению каналов поступления информации из лагерей «на волю» большого эффекта не давали10.
В начале 70-х гг. карательные органы готовились к массовым акциям по пресечению самиздата. В январе–марте 1972 г. в Москве, Ленинграде, Киеве, Вильнюсе и многих других городах прокатилась волна обысков и арестов. Но мордовские политлагеря уже не были достаточно надежными. Тогда было принято решение о создании новых политлагерей. Местом их дислокации была избрана Пермская область.
Одновременно велось ужесточение pежима содержания заключенных: 14 янваpя 1972 г. министp внутpенних дел подписал новые правила внутреннего распорядка в лагерях и тюрьмах, существенно урезавшие и так небольшие права заключенных. В апреле были установлены новые нормы питания осужденных, по которым горячая пища в штрафных изоляторах стала выдаваться через сутки. 7 июля Президиум Верховного Совета РСФСР утвердил указ об уголовной ответственности за передачу или попытку передачи заключенным каких-либо предметов.
Пермская область еще с конца 20-х гг. была одним из заметных островов архипелага ГУЛАГ. К 1952 г. здесь насчитывалось до 170 лагерных пунктов различных лагерных управлений11. Из этого множества лагпунктов были выбраны два – бывший третий лагпункт ЛО № 10 и бывший первый лагпункт лесной ИТК-6 УИТЛК УМВД Пермской области.
Лагерное отделение 10 было основано в 1943 г. в составе ИТЛ Понышстрой в качестве каторжного лагеря и в этом же качестве было в 1946 г. передано УИТЛК УМВД по Молотовской области. В составе ЛО были три лагпункта: № 1 – в пос. Створ на р.Чусовая, № 2 – на станции Всесвятская и № 3 – в пос. Центральный12. К 1952 г. ЛО № 10 перестало быть каторжным. В это время (апрель 1952 г.) в отделении насчитывалось 2 583 заключенных (при лимите наполнения – 2 378 человек). Третий лагпункт находился, вероятно, в стадии реконструкции – в нем зафиксировано 136 заключенных строгого режима при лимите наполнения в 500 заключенных. Первый и второй были лагпунктами усиленного режима13.
В 60-е гг. третий лагпункт перестроили в колонию для девочек-подростков, совершивших уголовные преступления. На рубеже 60–70-х гг. лагпункт снова реконструировали, построили два двухэтажных кирпичных благоустроенных здания (даже с теплым туалетом и умывальником) для размещения малолетних преступниц.
В 1972 г. девочки-подростки были из колонии вывезены и в лагерь доставлены политзаключенные из мордовских лагерей. Третий лагпункт ЛО № 10 стал именоваться ИТК ВС-389/35, или политлагерем «Пермь-35».
Лагпункт № 1 лесной ИТК-6 (дер. Кучино Чусовского района) в 50-е гг. был превращен в механизированную ИТК общего режима, а с начала 60-х гг. стал колонией для осужденных работников правоохранительных органов. В 1972 г. эту колонию перевели в Нижний Тагил Свердловской области, а в Кучинский лагерь (ИТК ВС-389/36) привезли политзаключенных из Мордовии. Оба лагеря имели более совершенные заградительные системы, чем обычные уголовные лагеря, усиленные и особо подготовленные штаты охраны и обслуживания.
Не случайно, видимо, в качестве места дислокации одного их новых политлагерей была выбрана благоустроенная женская «малолетка» – в годы перестройки ее посетят представители международных правозащитных организаций, в том числе и комиссии Конгресса США, и найдут условия содержания в ней вполне приемлемыми. Подобная ситуация могла прогнозироваться в момент выбора места. К тому же новые политлагеря находились в европейской части страны, хотя и достаточно далеко от центра.
К отбыванию наказаний в лагерях и отделениях особого режима приговаривали особо опасных рецидивистов: многократных убийц, насильников, бандитов, тех, кто первоначально был приговорен за уголовные преступления к высшей мере наказания, но потом по кассации помилован с заменой расстрела 15 годами лагерного срока. Но возглавляли список рецидивистов все же «лица, ранее осуждавшиеся к лишению свободы за особо опасные государственные преступления».
До 1979 г. единственная в стране «особая» зона для государственных преступников находилась в пос. Сосновка Зубово-Полянского района Мордовской АССР – так называемый восьмой участок ИТК-1 Дубровлага. Большинство заключенных мордовского лагеря особого режима составляли военные преступники, а также уголовные рецидивисты, попавшие по тем или иным причинам в политический лагерь из общеуголовных колоний.
Осенью 1979 г. власти развернули последнюю и самую широкомасштабную акцию по тотальному искоренению инакомыслия в СССР, которую арестованный в третий раз Анатолий Марченко назвал в своем последнем слове на суде гражданской войной правителей против своего народа. С осени 1979-го по 1981 г. в стране по политическим мотивам было арестовано более 500 человек.
В заключении оказались практически все руководители и активисты Хельсинских групп (группы содействия выполнению Хельсинских соглашений в СССР), правозащитного движения, Христианского комитета защиты прав верующих в СССР, редакторы и распространители самиздата, ведущие деятели всех национальных движений и многие другие. В итоге всех этих действий сопротивление коммунистическому режиму в СССР оказалось на какое-то время серьезно подорвано. Многие независимые гражданские движения были обезглавлены, резко сократился выпуск самиздата.
Подготовку к тотальным акциям репрессивные органы начали еще в 1977 г. Тогда подверглись арестам первые руководители только что возникших Хельсинских групп. Но аресты еще не были массовыми, отчасти из-за боязни обострения международных отношений периода разрядки, отчасти, видимо, из-за неготовности лагерной системы.
Колония ВС-389/35 занимала ключевое положение в «пермском треугольнике» политзон. Вблизи нее располагалось центральное руководство всех трех политлагерей, на ее территории находилась лагерная больница, обслуживавшая эти зоны. Здесь отбывали наказания многие сотни и сотни заключенных. Значительное число из них составляли осужденные по ст. 64 УК РСФСР («измена Родине») и аналогичным статьям УК республик бывшего СССР. Были лица, осужденные за военные преступления: действительные пособники немецких оккупационных властей и вермахта периода второй мировой войны, а также бойцы Украинской повстанческой армии Организации Украинских националистов (ОУН УПА), литовские партизаны и др.; лица, уличенные в шпионаже или обвиненные в попытке шпионажа; осужденные за переход или попытку перехода государственной границы, обвиненные в государственном терроризме, диверсиях, вредительстве.
Большая часть заключенных была осуждена по чисто политическим статьям: «антисоветская агитация и пропаганда», «организационная деятельность, направленная к совершению особо опасных государственных преступлений, а равно участие в антисоветской организации», каковыми считались все организации, – кроме созданных или официально одобренных властями. Количество осужденных по этим статьям неизменно возрастало, особенно после проведения репрессивными органами в конце 70-х – начале 80-х гг. широкомасштабной операции по искоренению инакомыслия в СССР.
Среди заключенных колонии Пермь-35 были Арнольд Анучкин-Тимофеев, Владимир Буковский, Иван Ковалев, Ярослав Перчишин, Валерий Сендеров, Феликс Серебров, Алексей Смирнов, Габриэль Суперфин, Аркадий Цурков, Вахтанг Читава, Юрий Шиханович, Натан Щаранский и многие другие активисты самых различных форм и направлений Сопротивления.
Колония ВС-389/36 отличалась от колоний ВС-389/35 и ВС-389/37 более жестким режимом. На ее территории сохранились уникальные памятники истории – деревянные лагерные постройки 1946–1947 гг.
За период с 1972 по 1987 г. заключение в этом лагере отбывало свыше 500 человек, среди которых были такие известные ныне не только в России политзаключенные, как Павел Кампов, Богдан Климчак, Сергей Ковалев, Михаил Кукобака, Мирослав Маринович, Владимир Мармус, Михаил Мейлах, Виктор Некипелов, Александр Огородников, Пятрас Плумпа, Валентин Погорилый, Николай Руденко, Альфонсас Сваринскас, Евгений Сверстюк, Иван Светличный, Лев Тимофеев, Михаил Фурасов, Степан Хмара и многие, многие другие.
Колония ВС-389/37 начала функционировать в качестве колонии для особо опасных государственных преступников с 1976 г. В 1978 г. в составе лагеря выгородили вторую, так называемую малую зону, причем первоначально содержавшиеся в ней заключенные были заняты на отдельном производстве или выводились на работы в промзону так, чтобы они не имели возможности контактировать с заключенными «большой» зоны.
В этой колонии содержались Иосиф Бегун, Лев Волохонский, Николай Горетой, Сергей Григорьянц, Мераб Костава, Тийт Мадиссон, Николай Мармус, Юрий Орлов, Юрий Шиханович, Глеб Якунин и многие другие известные и неизвестные общественности инакомыслящие.
В 1978 г. при пермском политлагере ВС-389/37 было открыто второе отделение строгого режима. 15 марта 1978 г. вступили в силу новые «Правила внутреннего распорядка» в лагерях и тюрьмах, существенно ухудшавшие положение и права заключенных и расширявшие возможности внутрилагерных репрессий – водворения заключенных в штрафные изоляторы и в помещения камерного типа (внутрилагерные тюрьмы). Строительство барака особого режима при колонии ВС-389/36 являлось частью той же программы подготовки к репрессиям против активистов Сопротивления.
Первые заключенные поступили в барак особого режима 1 марта 1980 г. из мордовского особого отделения. В дальнейшем туда направляли политических заключенных, арестованных в ходе репрессий 1979–1981 и последующих годов.
Барак особого режима ВС-389/36-1 являлся по сути тюрьмой со сверхжестким режимом. Режим отличается от других прежде всего камерным содержанием заключенных. Но если в общеуголовных колониях особого режима осужденные запираются в камеры лишь на ночное время, а днем выводятся на работы в строго охраняемые промышленные зоны, то в бараке особого режима ВС-389/36-1 и рабочее время заключенные проводили в особых камерах.
На прогулки заключенных этого барака выводили в особые прогулочные дворики – небольшие глухие бревенчатые срубы, обитые изнутри железом. Окна в некоторых камерах закрывались снаружи щитами, пропускавшими лишь боковой свет и полностью перекрывавшими вид из окон. Даже из незакрытых окон можно было видеть лишь малую часть внутреннего пространства зоны, колючку, забор и верхушки деревьев над ним.
Всеми этими мерами достигалась строжайшая изоляция, при которой заключенные месяцами и даже годами не могли видеть никого, кроме сокамерников и охраны. Внутри того же барака находились карцер и камеры штрафного одиночного заключения. Заключенные барака получали питание по нормам меньшим, чем осужденные колонии строгого режима, носили особую одежду из полосатой ткани.
Подавляющее большинство заключенных этого барака составляли активисты национальных и правозащитных движений, ранее судимые за антисоветскую агитацию и пропаганду. Как правило, они получали максимальный срок: 10 лет лагерей и 5 лет ссылки. Среди них были: Гуннар Астра, Александр Бердник, Леонид Бородин, Балис Гаяускас, Николай Горбаль, Михаил Горынь, Виталий Калиниченко, Иван Кандыба, Василий Курило, Юрий Литвин, Лев Лукьяненко, Валерий Марченко, Март Никлус, Василий Овсиенко, Викторас Пяткус, Иван Сокульский, Василий Стус, Энн Тарто, Алексей Тихий.
Из перечисленных политзаключенных барака особого режима в течение 1984–1985 гг. умерли в самом бараке или в больницах, куда они были доставлены из барака, Олекса Тихий, Юрий Литвин, Валерий Марченко, Василь Стус.
После массовых помилований и ликвидации лагеря ВС-389/36 в 1987 г. заключенные барака особого режима были переведены в колонию ВС-389/35, где их разместили в лагерной больнице колонии, палаты первого этажа которой были переоборудованы под камеры особого режима. На свободу по помилованию они вышли лишь в 1988–1989 гг.
Все здания и сооружения колонии ВС-389/36 в декабре 1995 г. переданы Мемориальному музею истории политических репрессий и тоталитаризма.
Как написал в 1991 году бывший политзаключенный Натан Щаранский, «Советская империя разваливается, и сама жизнь дает ответ на вопрос, который я так часто задавал себе в тюрьме: для чего КГБ затрачивает столько сил и средств на подавление каждого инакомыслящего? Ведь власти вели себя так, словно даже один, изолированный от всего мира, но несломленный диссидент представляет смертельную опасность для системы. Действительность оправдала их опасения. Именно там, в ГУЛАГе, среди нераскаявшихся «узников совести», сохранился и выжил «вирус» свободолюбия. Сегодня он вырвался на волю, и мне хочется верить, что у КГБ не найдется против него «вакцины»14.
1. ГА РФ, ф.9414, д.192, 211, 536, 570, 592.
2. Исправительно-трудовой кодекс РСФСР, ст. 62.
3. Там же, ст. 63.
4. Там же, ст. 64.
5. Там же, ст. 65.
6. Уголовный кодекс РСФСР 1960 г. Особенная часть.
7. Источник: Документы русской истории, 1995, № 6, с.153.
8. Иофе В.В. Ленинград. История сопротивления в зеркале репрессий (1956–1987) // Вениамин Иофе. Новые этюды об оптимизме. – СПб., 1998. – С.103.
9. Там же.
10. Буковский В.К. И возвращается ветер... – М., 1990. – С.298.
11. ГАРФ, ф.9414, д.192, 211, 536, 570, 592.
12. Там же, д. 28, л.1-21.
13. Там же, д.536, л.29-34.
14. Щаранский Н.Б. Не убоюсь зла. – М., 1991. – С.6.
Поделиться:
| ⇐ предыдущая статья | в оглавление | следующая статья ⇒ |
