⇐ предыдущая статья

в оглавление

следующая статья ⇒

2.39. Оправдать свое существование на земле

Вместо предисловия

Когда арестовали профессора Розенгольца, в Перми мало кто этому удивился, почти все уже ждали чего-то подобного. Уж слишком фамилия была известная у директора Пермского бактериологического института! Кроме того, Герман Павлович обвинялся не только как «вредитель», т.е. как участник «антисоветской вредительской организации, существовавшей среди микробиологов Союза ССР», но и как «брат врага народа – бывшего наркомвнешторга».

Дело в том, что Аркадий Розенгольц, сводный брат Германа Павловича, «прогремел» на всю страну: старый партиец, член РСДРП с 1905 г., участник революций, в 1930–1937 годах нарком внешней торговли СССР, – он был объявлен опаснейшим заговорщиком, проходил по «правотроцкистскому контрреволюционному блоку» и был расстрелян в одно время с Бухариным, Рыковым и Раковским.

Два в одном – этого уж хватит с избытком, по разумению чекистов.

На следствии Герман Розенгольц сообщил о себе такие данные:

«Родился в 1895 г. в г. Ростов-на-Дону, по национальности еврей, беспартийный, имею высшее образование, в 1923 году окончил Московский мединститут, по окончании поступил в микробиологический институт. В 1926 году закончил аспирантуру, работал в 1-м Московском мединституте. Осенью 1929 г. я получил научную командировку в Германию… С 1931 года директор Пермского бактериологического института…».

Скупые анкетные данные, протоколы допросов, признания, за достоверность которых никто бы не поручился… Источниковая база у этой трагической истории очень невелика, многие документы уничтожены. Свидетели, из тех, кто мог что-то рассказать, молчали многие десятилетия. Но кое-что, по крупицам, все же удалось собрать. В Государственном архиве новейшей истории Пермского края (ГАНИ) сохранилось несколько документов из дела Г.П. Розенгольца. Автору этих строк в свое время (в годы перестройки) удалось побеседовать с бывшим работником НВКД и с ветеранами Пермского бакинститута, помнившими Розенгольца и «дело вредителей», напугавшее многих на всю оставшуюся жизнь.

Наконец, в воспоминаниях дочери ученого Татьяны Германовны, переданных председателю Пермского отделения общества «Мемориал» А.М. Калиху (написаны в 1988 г.), мы смогли найти хоть и немногие, но важные факты, позволяющие прояснить, прописать и дополнить основные этапы биографии ее отца. И прежде всего пермский период, когда фактически Г.П. Розенгольц реализовался в полной мере как ученый и где так трагически оборвалась его научная карьера.

 

Часть 1. В тени брата: смертельная близость.

Так уж получилось, что судьба Германа Павловича Розенгольца оказалась в тени его сводного брата. И это была, как выяснилось, смертельная близость, как у многих сотен «чесеир» – членов семьи изменников родины. Между тем жизнь незаурядного ученого-микробиолога, заслуживает уважения потомков, а его наследие – внимательного изучения.

Отношения между сводными братьями нельзя назвать близкими и в спокойные времена. Уж слишком разные у них были целевые установки. Аркадий Розенгольц (1889–1938 гг)* – профессиональный революционер, отдавший всю жизнь химерической идее изменения общества. Герман Павлович, напротив, был вне политики, он относился к типу кабинетного ученого, а точнее – лабораторного. И эта неблизость двух родственников сквозит, проступает наружу во время следствия. В ноябре 1940 года один из членов суда допытывается у Германа Павловича:

«…Вы заявляли, что с братом редко виделись.

Подсудимый: Да, я с братом, когда он был наркомом внешней торговли, виделся несколько раз. Два раза я был в Наркомате и один раз у него в квартире. Надо сказать, что когда я в 1923–1927 гг находился в тяжелых материальных условиях, я от брата никакой материальной помощи не получал. Это, между прочим, у меня вызвало к нему озлобление (!?) У меня с ним были отношения очень официальные».

Председательствующий оглашает показания пермского профессора Шаца, который указывает, что Розенгольц, находясь в приятельских отношениях с наркомздравом Каминским, добился через брата, работавшего в Наркомвнешторге, 50 000 золотых рублей для приобретения импортного оборудования. На что обвиняемый ответил:

«Во-первых, Шац неправильно указывает сумму. Я добился получения 10 000 рублей золотом для приобретения аппаратуры не через брата, а через наркомздрава Каминского».

Спустя 20 лет, уже будучи на свободе и реабилитированным, Герман Павлович будет отзываться о своих отношениях с братом заметно в иной интонации. В своем обращении к руководителям партии в феврале 1957 года он напишет:

«…Я – единственный оставшийся в живых брат покойного Аркадия Павловича Розенгольца. Мне неизвестно, насколько велики сделанные им партийные ошибки. Но я знал брата в течение многих лет, как человека c определенным, вполне сложившимся мировоззрением, с того времени, в особенности, когда он находился в большевистском подполье, сидел в царских тюрьмах, не щадил себя на фронтах в годы Гражданской войны и после них.

Мои отношения с А.П. Розенгольцем не выходили за пределы обычных отношений члена одной семьи...»

Заметим: до реабилитации Аркадия Розенгольца еще далеко, это произойдет только в годы перестройки.

*Примечание. Аркадий был старше Германа, хотя в воспоминаниях дочери последнего, Татьяны Германовны, год рождения ее отца указан не 1895-й, а 1884-й, 4 апреля.

 

Часть 2. Пик творчества – в Перми.

В феврале 1957 года, обращаясь с прошением в органы высшей власти (один из вариантов письма адресован Н.С. Хрущеву), Герман Розенгольц напишет:

«…По возвращении из командировки (в Германию – ред.) в начале 1931 г. избран профессором кафедры микробиологии Пермского мединститута, а в 1936 г. – профессором кафедр Пермского стоматологического и Фармацевтического Институтов. Утвержден в звании профессора в 1936 г. (Копия аттестата за № 002313). Тогда же присуждена ученая степень кандидата медицинских наук (диплом за № 001158).

В 1938 г предстояла защита докторской диссертации, однако по независящим от меня причинам она не состоялась. Отзыв о докторской работе акад. проф. Павловского Е.Н. прилагаю.

С 1931 по 1937 гг. в течение 5 лет состоял директором и научным руководителем, а в последние два года только научным руководителем Пермского Института Микробиологии и Эпидемиологии и одновременно профессором указанных выше кафедр. По 1937 год мною выполнено свыше 20 научных работ…» Февраль 1957 г.

 

Из воспоминаний дочери Татьяны Германовны:

«…Розенгольц Г.П. – талантливый ученый, врач, организатор советского здравоохранения. Самая активная часть его творческого пути выпала на 1931–1936 гг. Кто знает, возможно, много полезного сделал бы этот человек для своего народа, если бы судьба не столь жестоко обошлась с ним.

…До 1931 г. институт микробиологии и эпидемиологии (Г.П. был назначен его директором) отличался большей консервативностью в работе, а с 1931 г. круг обязанностей института расширился за счет развертывания новых отделов, а именно: вакцинный, оспенный, сывороточный с малярийной станцией, бактериологический, отдел токсико-инфекций, серологический, Пастеровский, отдел питательных сред. На базе института была организована кафедра микробиологии Пермского мединститута, возглавлял кафедру профессор Г.П. Розенгольц.

Герман Павлович вместе с коллективом института встали на путь борьбы с такими страшными инфекциями, как: оспа, малярия, , бруцеллез, брюшной тиф, бешенство. Если нужно – он мог работать круглосуточно. С большим увлечением занимался практической и теоретической микробиологией. Вспоминает его сотрудница старший лаборант И.Н. Винокурова: «Если у нас шел опыт и удачно, то Герман Павлович мог нас найти везде: поднять среди ночи, вызвать из бани, кино, театра».

Пермский институт возглавил организационно-методическую работу по оспопрививанию… В 1932 г. по предложению Розенгольца Г.П. институт приступил к изучению серологии сифилиса… С 1931 г. в Перми приступают к массовым предохранительным прививкам против брюшного тифа, т.к. Пермь была всегда эпидемична в отношении этой страшной болезни. Уже за три года ясно прослеживается тенденция, как вслед за увеличением количества прививок резко снизилась заболеваемость.

В 1933-34 гг. по инициативе института в Перми впервые проводится одновременная иммунизация детей против брюшного тифа и дифтерии. Такой способ занимает меньше времени, а эффект прививок тот же (в настоящее время медики работают в основном комбинированными вакцинами).

В 1934 г. институт издает справочник по вопросам вакцинации для эпидемиологов и санврачей под редакцией профессора Г.П. Розенгольца. Научная жизнь отражалась в журнале «Труды Пермского института микробиологии и эпидемиологии», редактором его был с 1931 г. Г.П. Розенгольц. После событий 1937 г. в библиотеке института не сохранилось ни одного журнала тех лет – все было уничтожено… Герман Павлович написал 23 научных работы, которые печатались в научных изданиях. Все работы базировались на экспериментальном материале. Труд «Дальнейшие исследования о роли клопов в эпидемиологии возвратного тифа» премирована Гос. ученым советом.

В 1937 г. репрессирован…»

Пермский бактериологический институт («бакинститут») был создан на южной окраине Перми 15 мая 1898 года, сначала – как губернская бактериологическая лаборатория. Начали с выпуска Пастеровской вакцины, с первых прививок против бешенства. Под руководством доктора В.М. Здравосмыслова в 1900 году впервые на Урале изготовлена противодифтерийная сыворотка. В 1913 году, уже в статусе института, пермский коллектив удостоен почетного отзыва Международной гигиенической выставки в Дрездене – «За научные достижения».

В советские годы небольшой коллектив Пермского института, преодолев период разрухи, сумел занять свою нишу в научно-исследовательском поиске, в практической помощи городу. Институту даже было присвоено имя первого директора известного ученого Владимира Михайловича Здравосмыслова. Однако все изменилось после того, как профессор не вернулся из зарубежной научной командировки, стал невозвращенцем.

Институтский коллектив немедленно попал в зону обстрела, начались бесконечные проработки, чистки, проверки различных комиссий. 3 августа 1931 года Большой президиум Пермского горсовета рассмотрел вопрос «О снятии имени Здравосмыслова с бактериологического института». Докладывал т. Моделевич. Профессор сделал акцент на том, что Здравосмыслов «является контрреволюционером и вредителем»…

Вот в такой обстановке начинал работу в должности директора института Герман Розенгольц. Ему удалось отмобилизовать коллектив, нацелить своих коллег и помощников на выполнение важных задач.

Розенгольца хорошо помнила ветеран института, проработавшая в нем почти полвека (последние годы – зам. директора по производству) Лариса Николаевна Шишкина, заслуженный врач России. В беседе с автором этих строк она вспоминала:

– О Германе Павловиче мы вспоминали редко, потому что все знали, помнили, что он «брат Розенгольца». Какого Розенгольца? – да того самого, которого расстреляли вместе с Рыковым и Бухариным, враг народа. Вот такие разговоры были. Мы знали, что он часто ездил в Германию (на самом деле был там один раз, в длительной командировке – ВГ). Женился там, жена у него была очень симпатичная женщина. Ну, и его тоже «катанули», конечно, как же, – кругом подозрительные связи! По тем временам и одного факта хватило бы. Мы хорошо работали, дружно, помогали людям. Никакого вредительства не было, но что-то там «накопали» проверяльщики. Дожили мы до 37-го года. Приходим на работу – и узнаем: профессор арестован! А жена одна с тремя детьми осталась. Ой, пытка, а не жизнь началась, ой, горе!.. Так и исчез из Перми «брат Розенгольца». Его потом реабилитировали, мы слышали, жил он в Москве, но очень недолго…

С Германом Розенгольцем повстречается в тюремной камере пересыльной тюрьмы в Разгуляе мотовилихинский житель Василий Викторович Мальцев. Этот человек служил одно время в ОГПУ, потом «загремел» по бытовой статье (за неуплату алиментов и пр.). Как он объяснял в беседе с автором этих строк, в его случае перепутали статью, 158-ю приняли по невнимательности (что неудивительно: арестанты поступали сплошным потоком) за 58-ю. Палочку не заметили! Так Мальцев оказался вместе с политическими, среди которых он увидел врача Розенгольца, как ему сказали знающие соседи. Держали арестантов в нечеловеческих условиях.

«…В тюрьме № 1(ныне СИЗО) в камеры вместо 30 человек набивали по 100, – рассказывал Мальцев. – Аж пар из окошек идет. Зима, а стекол в окнах нет. Спали – кому как повезет: кто стоя, кто свалившись на соседа. Кормили раз в день какой-то баландой».

Вскоре с Мальцевым разобрались, и поскольку был своим человеком, он стал служить в НКВД, охранником на стройке в Ераничах. А «социально чуждый» з/к Розенгольц отправился дальше мотать свой бесконечный срок.

 

Часть 3. «Виновным себя не признаю»

Дело Розенгольца рассматривалось военной коллегией Верховного суда СССР в закрытом судебном заседании в Москве. Обвиняемый нашел в себе мужество отказаться от показаний, данных им на предварительном следствии, объяснив свой отказ:

«Меня вынудили подписать заготовленный заранее протокол. Надо мной издевались 7 суток… Я виновным себя не признаю. Я никакого отношения не имею ни к каким к-р организациям. Я поражен всей конструкцией обвинительного заключения и всего хода предварительного следствия».

И надо сказать, его упорство хоть частично, но было вознаграждено. Как выясняется из следственного дела, одна из статей, 58-9, с него была снята как недоказанная. Стоит привести ее содержание: «Разрушение или повреждение с к-р целью взрывом, поджогом или другими способами ж/д или иных путей и средств сообщения, водопровода, общественных складов и иных сооружений или гос. или общественного имущества» – а это значит, что приговор: к высшей мере.

Большой интерес представляет последнее слово подсудимого, в котором Герман Павлович не признал себя виновным.

«Граждане судьи! Прежде всего, я прошу суд передопросить всех лиц, которые меня оклеветали, так как я никакого отношения к контрреволюционной организации не имел. Ведь можно установить правду.

Я хочу работать и быть честным человеком. Я всегда был вне крупной политики. Я читал газеты, изучал Маркса, Энгельса.

Я хочу снять грязь, которую на меня набросали. Я очень прошу Вас вызвать этих людей и выяснить правду. Я прошу Вас дать мне возможность очиститься. Второе, что я хотел Вас попросить, это вызвать тех людей, которые слышали от К., что он меня оклеветал. Эти люди Вассер и Далингер находятся сейчас на свободе и их можно вызвать и допросить.

К. утверждает, что наш институт в течение года разослал 1500 литров вакцины против брюшного тифа в загрязненном виде, которая вызвала осложнения с очень серьезными последствиями. Но ведь это немыслимая вещь.

Или его утверждение о 80 литрах сыворотки, которая также вызвала осложнения. Эти утверждения неверны. Об этом имеются соответствующие документы. Спрашивается, какое же может быть доверие к этому протоколу?

По материалам дела упоминается, как будто бы я занимался плагиатом. Это не верно. Я плагиатом никогда не занимался. Я в Пермском институте написал 13 научных работ. Из них 3 работы выпущены как труды Бактериологического института.

Я прошу суд обратить внимание на то, что я работал по бактериологии в течение 17 лет». (Документ хранится в ГАНИ Пермского края, цит. по книге «Политические репрессии в Прикамье 1918–1980-е гг.»).

Герман Розенгольц был приговорен к 10 годам лишения свободы с отбыванием в ИТЛ, с последующим поражением в политических правах на пять лет и с конфискацией лично ему принадлежащего имущества.

 

Часть 4. «Мечтаю участвовать в общенародном деле изгнания оккупантов…»

Великую Отечественную войну Герман Розенгольц встретил в положении невольника. Бывший профессор – зэка-врач несколько раз подавал прошения о зачислении в действующую армию. Сохранился архивный документ за его подписью:

«В НКВД СССР –ГУЛАГ – отдел кадров.

От з/к – быв. профессора по кафедре микробиологии Молотовского медицинского Института – Розенгольц Г.П.

Коми АССР –ж.-р., п/я 243/22 – Вожаель –УВЛ НКВД

Прошу об использовании меня по специальности. Имею свыше 25 научных работ по инфекционным заболеваниям и микробиологии. Владею клиническими методами исследования (р. Вассермана и пр.). Имею многолетний опыт лечебной работы.

В годы Отечественной войны мечтаю о посильном участии в общенародном деле изгнания фашистских оккупантов из пределов моей родины. Четыре раза подавал прошения о зачислении в Красную Армию. Прошу предоставить мне возможность своим трудом в области, которой отдал много лет жизни, доказать полную преданность Советской власти и Партии.

З/к врач Г. Розенгольц

9.5. 44.

PS. Прошу при определении места работы учесть ослабление состояния моего здоровья и вредного влияния на него севера.

 

Из воспоминаний дочери Татьяны Германовны:

«…Три года тюремного заключения – допросы, пытки, а затем лагеря…С 1940 г. – Ухта, здесь руководил центральной санитарно-бактериологической станцией. И там выполнил несколько научных работ по вопросам туберкулеза, пневмонии и др. инфекционных заболеваний. Работал в невероятно трудных условиях, необходимое оснащение для лаборатории изготовлял сам или по его чертежам это делали другие – все кустарным способом. В этих условиях выполнено две работы по вопросам туберкулеза и пневмонии (одна из статей помещена в труды по клинической медицине, 1948 г.).

 

Часть 5, послевоенная. Принимал роды, вскрывал трупы.

В 1948 году вернулся из лагеря, проживал в Оренбургской области. В 1949 году Г.П. Розенгольц был вновь арестован «за принадлежность к антисоветской организации». Постановлением Особого Совещания при МГБ СССР сослан на поселение в Новосибирскую область.

 

Из воспоминаний дочери Татьяны Германовны:

«…В 1948 году назначен на руководящую работу в Чкаловский институт микробиологии (Чкаловск – так назывался одно время Оренбург – ВГ). Здесь за полтора года выполнил три работы. В 1949 г. снова репрессия, ссылка в Новосибирскую область. В 1950-53 гг. – участковый врач Еланской больницы. Практически приходилось делать все: обслуживать вызова в районе 20 сел и деревень, принимать роды, оказывать акушерскую помощь роженицам, вскрывать трупы… В любой работе Герман Павлович находил интерес и работал всегда с увлечением, поэтому и уважали старого профессора жители всей округи. Каждый больной старался попасть на прием обязательно к опытному доктору.

В 1953 г. обстановка изменилась, отцу разрешили переехать в Казахстан, в г. Караганду. Он работает фтизиатром в противотуберкулезном диспансере. И тут врач не оставляет научный поиск, пишет научную работу, надеется на публикацию…»

 

Часть 6. Положение безработного мучительно.

Реабилитирован Герман Розенгольц был в 1955 году. Представление, хотя бы отдаленное, о том, как жилось ему в последние годы, можно получить из его собственных признаний, написанных в своеобразном жанре прошений (таковы реалии первых реабилитаций):

«В Президиум сессии тов. Микояну А.И (зачеркнуто) – Первому секретарю ЦК КПСС товарищу Хрущеву Н.С.

От профессора Розенгольца Германа Павловича. (Вписано от руки: доброволец Красной армии 1918 г.). Москва, Арбат, 18/1, кв.29

…Я в общей сложности провел в заключении и ссылке 18 лет, и реабилитирован только в прошлом году. Единственная сестра – Ева Павловна (художница) – персональная пенсионерка по мужу – писателю В. Левину, погибшему на Финском фронте в 1940 г., была арестована в 1949 г., сослана и возвращена в Москву только в 1956 г., когда и была реабилитирована.

87-летняя приемная мать Аркадия Павловича (персональная пенсионерка), потерявшая трех сыновей (студентов), работавших в подполье, в тылу у Врангеля, с нашим арестом потеряла и последних детей.

Репрессии, которым неправильно, по формальной причине все мы подвергались, отменены, мы реабилитированы. Но над покойным братом все еще висит тяжелейшее обвинение, и оно незримо стоит над всеми нами. Это обстоятельство и является основной, главной причиной, создающей мне и членам моей семьи тяжелое положение, причиной наших настоящих мытарств. Вот уже более года не могу получить соответствующей работы.

Имею до 30 научных работ, часть которых премирована Государственным ученым советом. Имею патенты на изобретения. С 1930 г. состоял профессором кафедры микробиологии в ряде высших учебных заведений, а также научным руководителем научно-исследовательских институтов. Со студенческих лет вплоть до ареста и будучи в заключении и ссылке работал по специальности врача-бактериолога и врача-фтизиатра (см. справки), заведовал Центральной лабораторией лагеря (Устьвымлаг), руководил туберкулезным отделением Центральной больницы (Ухтымлаг), состоял консультантом лаборатории (см. справки). Находясь в лагере и в ссылке, я написал две монографии, получившие положительные отзывы академика, профессора Павловского Е.Н., а также профессора Моделя Л.М. (выдержки из отзывов прилагаю). В ссылке мною выполнены две научные работы по вопросам туберкулеза (сданы в печать). Отзывы о моей работе этого периода прилагаю. Фактически я почти непрерывно работал по специальности в течение всех этих лет. Люблю область своего труда, которому отдал большую часть жизни.

Положение безработного – мучительно. Хочу и могу еще с пользой хорошо и творчески работать. Желание – оправдать свое существование на земле. Разве не удивительно, что вместе с моей реабилитацией, когда, казалось, это обстоятельство должно было бы открыть передо мною более широкие возможности творческой работы, я, несмотря на многочисленные попытки в этом направлении, хождения и хлопоты, получить таковой не могу. Только одни обещания, извинения и т.п.

С февраля 1955 г. проживаю в Москве, дочь из-за отсутствия жилой площади живет в Караганде (место моей последней ссылки). Живу в небольшой комнате с матерью. Поселиться в ней вместе с дочерью невозможно (ниже санитарной нормы). Жена и дети добровольно следовали за мной в ссылку, где переносили со мной вместе нужду (я полностью был разорен) и моральное унижение.

Неужели после всего пережитого мною и моей семьей, мы не имеем права на получение соответствующей работы и условий нормальной, спокойной жизни?

Я обращался в Секретариат с просьбой о приеме. Очень прошу не отказать мне в этом.

Профессор Г. Розенгольц.

7 февраля 1957 г.

 

Достойной работы ученый так и не получил…, да и смог ли бы он, после всех перенесенных мучений, работать плодотворно, как привык с молодости?

Скончался Герман Павлович в Москве в ноябре 1959 г. В том же году была опубликована одна из последних его работ в журнале «Проблемы туберкулеза». Скрытое страдание, сожаление об изломанной судьбе сквозят из приведенного нами обращения в вышестоящие инстанции:

«…Люблю область своего труда, которому отдал большую часть жизни. Положение безработного – мучительно. Хочу и могу еще с пользой хорошо и творчески работать. Желание – оправдать свое существование на земле».

 

Поделиться: