| ⇐ предыдущая статья | в оглавление | следующая статья ⇒ |
4.3. Твердо стояли в правде…
ПЕРЕПИШИТЕ ИКОНУ
Такое случается нечасто: в церковь обратились родственники человека, объявленного святым, и попросили… исправить икону, переписать лик святого, сделав его похожим на человека, который был для них родным отцом, дедом. Оказалось, иконописный лик был написан обобщенно, без конкретики, потому что не было в распоряжении художника фотоматериала. Подлинную фотографию новомученика удалось обнаружить (это уже большая удача!), но в комиссию по канонизации фото было предоставлено с запозданием…
Очень непростое и ответственное это дело – канонизация тех, кто жил еще в «нашем» временном периоде, у кого еще живы, быть может, родные и близкие. И память еще так свежа порой, так болит и стонет… Процесс сбора и проверки данных затягивается на годы, поэтому у современных историков церкви появился новый жанр – документальное жизнеописание. Случай, с которого мы начали наш рассказ, касается судьбы православного священника, чья жизнь одно время была связана с Уралом. Здесь, в Перми жил его сын, Сергей Николаевич Ермолов, год рождения которого – 1913-й.
В последнее время Сергей Николаевич писал воспоминания об отце, о времени, о жизни длиной в целый век. Писал, хотя и руки уж не слушались, как он сам жаловался. Но память работала, память не давала покоя…
Родился он в Уфимской губернии, в башкирских краях. Многодетная семья православного священника Ермолова жила в мире и согласии до тех пор, пока не разразилась революция. Ярко запомнились сыну «попа» события гражданской войны, то, как в их село вошли красноармейцы отряда Азина.
ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ СЕРГЕЯ НИКОЛАЕВИЧА ЕРМОЛОВА:
– Они устроили расправу над жителями села Байки, расстреляли несколько человек, в том числе старосту Безденежных Александра Тимофеевича. Очевидно, за то, что жили они побогаче других. Затем отряд Азина двинулся в Пермскую губернию, захватил Чернушку. Там устроили такую же расправу, как и в Байках. Среди расстрелянных был Абашев Иван Данилович, дедушка моей будущей жены. Семья его состояла из пяти человек, земли было мало, потому что её выделяли только на мужчин, а у Абашеевых было три дочки. Искали дополнительный заработок. Абашев занялся доставкой жерновов для мельниц в окружающие села. Около села Кишерть есть разработки камня-песчаника, из него вытачивали жернова. Один жернов могли поднять 5–6 мужиков. Иван Данилович вывозил этакую тяжесть. Трудились всей семьей, батраков не было… Расстреляли их в Чернушке, а в снег зарыли за селом Тауш, хоронили после отъезда азинцев.
Наша семья – 6 человек – уехали из родного села, потому что близко шли бои между войсками Белой и Красной армий. Стало известно, что в нескольких селах убили священников. Родители решили уехать на восток, подальше от военных действий. Уезжали на лошади, запряженной в тарантас. Все пришлось распродать в Кургане. И дальше решили двигаться по железной дороге, в Новосибирск (тогда Новониколаевск), к папиному брату…
НА ТАКИХ СЕМЬЯХ ДЕРЖАЛАСЬ РОССИЯ
Родом будущий священномученик Николай Алексеевич Ермолов был из обычной крепкой русской семьи, отец служил псаломщиком. Родители сумели дать всем четырем сыновьям хорошее образование. Двое стали священниками, один – профессором Московского ветеринарного института, а четвертый – бухгалтером. Николай окончил Самарскую духовную семинарию (1897), через три года рукоположен в священники. В жены взял Ольгу Ивановну Похваленскую, и родилось у них четверо детей, дочка и три сына, Сергей – самый младший.
Отец Николай был на хорошем счету, его уважали сельчане. Батюшка имел церковные награды: скуфья (1904 г.), камилавка (1910 г.), наперсный крест (1925 г.), палица (1935 г.). В сан протоиерея был возведен в 1928 году. В Новониколаевске отец Николай получил назначение в церковь села Доронино, а с 1924 года стал служить в храме села Ордынское, где и прослужил до 1937 года…
ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ СЕРГЕЯ НИКОЛАЕВИЧА ЕРМОЛОВА:
– …Нашу бедность без слез нельзя описать. Деньги, вырученные от продажи лошади, быстро кончились, часть их, керенки, потеряли ценность. В те годы в сельской местности торговли не было. Летом 1920 года папа тяжело заболел, ему трудно было дышать. Врачей не было, привезли из соседнего села солдата, который на войне был санитаром. Вскрыл нарыв, выпустил гной, но рана долго не заживала, лекарств не было. А осенью папу арестовали. Так больного и увезли, как большого преступника, в тюрьму. И мы ничего о нем не знали.
Мы оказались в очень тяжелом положении. Ни еды, ни дров. Брат Серафим (12 лет) начал работать у крестьян на лошадях: боронил, возил копны сена и т.п. Мама, чтобы заработать на пищу, стала вязать шарфы и шали сельчанам. Ниток не было, мы все распускали старые шали, а Володя (9 лет) мотал клубок. Цену мама не назначала, говорила: сколько дадите. Иногда расплачивались недобросовестно, считая, что нам это легко дается. А так уставали и спина, и глаза, ведь освещения-то не было.
В заключении папа пробыл 9 месяцев, и все время в госпитале. Потом стали искать, кто из заключенных умеет ухаживать за пчелами. В коммунах появились пчельники, отобранные у зажиточных крестьян, а ухаживать-то не умеют, много пчел стало гибнуть. У нас раньше была пасека, папа окончил даже курсы пчеловодов. Отпустили его из тюрьмы, и даже выдали удостоверение инструктора по пчеловодству. Когда ульи поставили на зиму в хранилища (омшаники) , папа приехал домой и снова стал служить в церкви.
Очень тяжелыми для зажиточных людей, для священников были те годы, 1920-е. Погибли без всякого суда тысячи людей. Убийства совершались ночами… К нам приходили дважды. Семья жила в страхе. Залезали с лампой в подпол, отсиживались. Где-то к 1922 году убийства прекратились. Мама стала работать учительницей. Районное начальство предлагало ей разойтись с мужем-попом, но она отказалась. В ШКМ (школу крестьянской молодежи) нас, детей «лишенцев», не приняли, пришлось учиться в школах разных сел за сотни километров от дома.
РЕПРЕССИИ: АРЕСТ ЗА АРЕСТОМ
Причину первого ареста, в 1920 году, даже самому отцу Николаю не сообщили. Судя по всему, священника взяли по подозрению в связях с контрреволюционерами и с Колыванским восстанием (один из многочисленных примеров народных волнений, охвативших Сибирь при новой власти).
С того времени безбожная власть в покое его не оставляла. В 1933 году Ордынский сельсовет обязал гражданина Ермолова в трехдневный срок поставить 100 килограммов мяса. Откуда, как, какими силами? Исполнить это предписание он не смог, и был вновь арестован. Через два месяца освободили. Брата его, священника Павла Алексеевича Ермолова, служившего в церкви села Барабановка Оренбургской области, арестовали 5 октября 1933 года, приговорили к 10 годам лишения свободы. Он отбывал наказание в Коми-Зырянской области.
Николая Алексеевича вновь арестовали 27 июля 1937 года по так называемому делу «Сибирского церковно-монархического центра». По этому, насквозь лживому и инспирированному делу «центра» и его филиалов проходил сразу 101 человек. Почти каждому священнику можно было задать вопрос «Архиепископа Василькова знаете?» и, получив утвердительный ответ, обвинять его в подготовке взрывов на шахтах Кузбасса, сколачивании террористических групп на строительстве Дворца Науки и Культуры (будущего Оперного театра), срыве хлебозаготовок, отравлении скота и т.д..
ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ СЕРГЕЯ НИКОЛАЕВИЧА ЕРМОЛОВА:
– День ареста отца помню как сейчас, спустя 70 лет… Это было в июле, мы втроем Серафим, Нина, и я гостили у родителей, Володя уехал накануне ареста. Я был тогда студентом Пермского педагогического института. Пришли за отцом ночью 28 июля, во время обыска особо интересовались письмами, искали оружие. Была лунная ночь. Я дальше всех ушел провожать отца. Потом начальник чекистов сказал, что дальше нельзя. До сих пор в памяти: луна, и два удаляющихся силуэта.
Арестованных заключили под стражу в КПЗ. В постановлении об избрании меры пресечения и предъявлении обвинения от 28 июля написано следующее:
«Я, временно исполняющий обязанности начальника Ордынского районного отделения НКВД сержант Госбезопасности Чуркин, рассмотрев следственный материал по делу и приняв во внимание, что граждане Ермолов Николай Алексеевич, Кикин Иннокентий Арсентьевич, Косырев Григорий Никитич и Павлов Евграфий Павлович достаточно изобличаются в том, что по обоюдному сговору между собой вели активную организованную контрреволюционную работу, группируя вокруг себя недовольные и кулацкие элементы. Широко распространяли среди населения контрреволюционную агитацию за поражение СССР в будущей войне, распространяли провокационные слухи о скором падении сов. власти. Формировали повстанческие элементы на случай войны для ослабления тыла внутри страны и организовывали диверсионные акты в колхозах».
В результате допросов новых арестованных и новых свидетелей следствие к середине сентября располагало показаниями о том, что «поп Ермолов на собрании в квартире церковного старосты Худякова доказывал, что скоро будет война с Японией и Германией, Советская власть будет уничтожена и, следовательно, уничтожены будут и колхозы. Поэтому нет никакой необходимости работать усердно... это бесполезный труд. Чтобы успешно обеспечить победу Японии и Германии, нужно подрывать работу в колхозе путем вредительства и распространения провокационных слухов о войне».
Кроме того, «свидетели» уверяли, что отец Николай дал задание найти человека, который смог бы осуществить поджог паровой мельницы в колхозе «Красное Знамя» и начальной школы в селе. Выбив из людей такие показания, следствие вновь приступило к допросам протоиерея Николая и священника Иннокентия. Но на допросе 15 сентября отец Николай на вопрос следователя о руководстве им контрреволюционной организацией заявил: «Повстанческой контрреволюционной организации я никакой не знаю, и поэтому изобличающих свидетельских показаний в отношении меня быть не может, и прошу вызвать тех свидетелей, которые меня могут изобличить в контрреволюционной деятельности».
18 сентября 1937 года допросили отца Иннокентия Кикина, он также категорически отрицал свое членство в организации и факт вербовки его со стороны протоиерея Николая Ермолова. Тогда устроили очную ставку между одним из арестованных священников и Ермоловым. Якобы отец Николай говорил ему о неизбежности войны Японии против СССР и что священники должны помочь Японии в этой войне, а для помощи Японии необходимо объединиться в контрреволюционную организацию. И что по заданию отца Николая он распространял контрреволюционные листовки. Отец Николай категорически отрицал эти «показания». 20 сентября 1937 года всем обвиняемым вновь был задан вопрос о признании ими своей виновности. Протоиерей Николай Ермолов и священник Иннокентий Кикин свою вину категорически отрицали, остальные обвиняемые признали себя виновными полностью или частично.
В обвинительном заключении, составленном 27 июля 1937 года, все арестованные обвинялись в том, что, «имея непосредственную связь с руководителями контрреволюционного террористического шпионско-диверсионного центра церковников в Запсибкрае, митрополитом Асташевским, архиепископом Васильковым и благочинным Аристовым, продолжительный период времени проводили в Ордынском районе контрреволюционную повстанческую и подрывную работу, которую возглавлял протоиерей-благочинный Ермолов. Формировали вокруг себя недовольные кулацкие повстанческие элементы на случай войны для ослабления тыла внутри страны путем восстаний и совершения диверсионных актов...». После этого все обвиняемые были этапированы в Новосибирск.
1 октября Тройка УНКВД Запсибкрая приговорила Ермолова Николая Алексеевича, Косырева Григория Никитича, Кикина Иннокентия Арсеньевича, Павлова Евграфа Павловича, Худякова Василия Федоровича к расстрелу с конфискацией лично принадлежащего им имущества.
26 октября, в день празднования иконы Божией Матери «Иверская», все они были расстреляны в Новосибирске. В деле № 7649 есть еще акт № 657. В этом документе, составленном 19 мая 1939 года, сказано, что комиссия в составе представителей 1-го спецотдела НКВД, 1-го спецотдела ГУГБ и Прокуратуры Союза, руководствуясь циркулярным распоряжением НКВД СССР № 5 от 13 января 1939 г., постановила разную переписку и контрреволюционную литературу, фотографии без документов, изъятые при обысках и арестах обвиняемых по делу Ермолова, уничтожить «как не имеющие отношения к делу и не представляющие ценности».
Этим и объясняется, что фотографий расстрелянных и замученных людей осталось наперечет.
ПРЕПЯТСТВИЙ К КАНОНИЗАЦИИ НЕ БЫЛО
Своего кормильца семья Ермоловых так и не дождалась. Реабилитирован Николай Ермолов был посмертно. Матушка Ольга – Ольга Ивановна – получила лживую отписку, что ее муж умер от тифа. И только в 1990-х дочь С.Н. Ермолова Татьяна узнала, когда точно состоялась казнь невинного человека.
В семье Сергея Николаевича на память от отца остались две иконы. Видимо, скоро появится еще одна, на которой он появится уже в лике святого…
В 2000 году Архиерейским Собором было прославлено 1097 подвижников. Сегодня новомучеников уже около 30 тысяч. Исследования продолжаются во всех епархиях. В результате Екатеринбургская епархия выпустила к 90-летию Царственных Страстотерпцев фундаментальный труд с житиями святых, в том числе 55 новомучеников (еще по восьми погибшим от рук богоборцев продолжается сбор материала и изучение).
В Новосибирской епархии стало известно о двух священномучениках (была еще одна кандидатура, но в том случае было решено продолжить изучение). Страдальцы за веру протоиерей Николай Ермолов и священник Иннокентий Кикин проходили по общему делу. И расстреляли их в один день 26 октября 1937 года. Могила у них оказалась, скорее всего, также общая. Судьба объединила их навечно. Теперь и молитва о «новосибирской двоице» (фраза из тропаря) произносится общая.
С Иннокентием отца Николая объединяло многое. Сколько сил они положили в борьбе с обновленческим расколом, с терпением перенося лишения и испытания безбожного времени! С непреклонным мужеством выдержали они тюрьму и допросы, оговоры лжесвидетелей и предательство ближних.
Комиссии по канонизации Новосибирской епархии, возглавляемой протоиереем Виталием Бочкаревым, пришлось провести кропотливую работу, и в итоге удалось установить важные факты:
– оба священника не состояли в расколах и противоцерковных группировках,
– до дня ареста совершали священническое служение,
– в ходе следствия виновными в антигосударственной деятельности себя не признали,
– на допросах ими не были названы иные лица как совершители каких-либо противоправных деяний, то есть их показания не могли служить материалом для обвинения, страданий и смерти других лиц.
Их подвиг был изучен, препятствий к их канонизации не встретилось.
«ЯВИЛИСЬ СВЕТОМ МИРУ И СОЛЬЮ ЗЕМЛИ»
О жизни и подвиге мучеников и исповедников Российских можно сказать словами из Евангелия от Матфея: их «твердое стояние в правде и мужественное исповедание веры явились светом миру и солью земли».
Святейший Патриарх и Священный Синод на своем заседании 24 апреля 2002 года приняли решение о причислении протоиерея Николая Ермолова (1874–1937) и священника Иннокентия Кикина (1878–1937) к лику священномучеников для общецерковного почитания и включении их имен в Собор новомучеников и исповедников Российских XX века. В решении также говорится:
«…Память священномученикам Николаю и Иннокентию установить в день их мученической кончины 13 (26) октября, а также в день празднования Собора новомучеников и исповедников Российских 25 января (7 февраля), если этот день совпадет с воскресным днем, а если не совпадет – то в ближайшее воскресенье после 25 января (7 февраля)».
Так совпало, что день памяти святого отца Николая празднуется верующими в самый канун Дня жертв политических репрессий, а спустя неделю родные, потомки отмечают его день рождения – именины священника и доброго человека.
В очерке использованы воспоминания С.Н. Ермолова и данные из документального жизнеописания епархиальной комиссии по канонизации Новосибирской епархии.
Поделиться:
| ⇐ предыдущая статья | в оглавление | следующая статья ⇒ |
